Абабде (также абадис или габаб) — кочевое племя бедуинов, живущее в северо-восточной Африке, в верхнем Египте и Нубии.
Язык — беджа; племенная знать говорит преимущественно на арабском языке. Занимаются главным образом верблюдоводством, а также — в городах — ремёслами.
Граничат на юге своего поселения с родственным, но часто воюющим с ним племенем бешарин; оба племени захвачены арабами под именем бега (бедша или будша). Оба племени признаются коренными обитателями этих местностей, резко отличаясь от арабов, вторгшихся сюда в VII веке и принёсших ислам.
Абабде — пастушеский народ, но не может быть причислен к кочевникам, так как покидает жилища только во время недостатка воды. В конце XIX века количество не превышало 100 тысяч человек, бедное имущество их заключается в плохо выкормленных верблюдах, овцах и козах, пасущихся по горам. Пища преимущественно молоко. Торговлю вели только меновую, но не нищенствовали, более богатые щеголяли гостеприимством.
Абабде делятся на 4 рода: Ашабаб, Мелекас, Саватир и Фукара. Избираемые ими шейхи правят неограниченно, но ответственны перед египетским правительством, которому и представляют назначенные с народа сборы.
Библиография
- Ф. Гейглина «Reise in das Gebiet des Weissen Nil» (Лейпциг, 1869).
Источники
Напишите отзыв о статье "Абабде"
Отрывок, характеризующий Абабде
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
