Габер, Фриц
Фриц Габер | |
нем. Fritz Haber | |
Фриц Габер | |
Место рождения: | |
---|---|
Научная сфера: | |
Место работы: |
Швейцарская высшая техническая школа Цюриха, Университет Карлсруэ |
Альма-матер: |
Берлинский технический университет, Гейдельбергский университет, Берлинский университет имени Гумбольдта |
Научный руководитель: | |
Известен как: |
Удобрения, Взрывчатые вещества, процесс Габера, реакция Габера-Вейса, химическое оружие |
Награды и премии: |
Нобелевская премия по химии (1918) |
Фриц Габер (нем. Fritz Haber, 9 декабря 1868, Бреслау — 29 января 1934, Базель) — немецкий химик, лауреат Нобелевской премии по химии (1918), которую Габер получил за его вклад в осуществление синтеза аммиака (процесс Габера-Боша), необходимого для производства удобрения и взрывчатки. Габер совместно с Максом Борном предложил цикл Борна-Габера как метод оценки энергии кристаллической решётки твердых веществ, образованных ионными связями. Габера называют «отцом химического оружия» за его работы в области разработки и применения хлора и других отравляющих газов во время Первой мировой войны.
Содержание
Биография
Родился в городе Бреслау, Пруссия, (ныне Вроцлав, Польша) в хасидской семье. Его еврейская семья была одной из старейших в городе. Позже[когда?] Габер отказался от иудаизма и принял христианство. Мать Габера умерла во время родов. Его отец был известным в городе купцом.
С 1886 по 1891 год Габер учился в Гейдельбергском университете под руководством Роберта Бунзена, в Берлинском университете (ныне имени Гумбольдта) в группе Августа Вильгельма Гоффмана и в Техническом колледже Шарлоттенбурга (ныне Берлинский технический университет) по руководством Карла Либермана .
В 1901 году Габер женился на Кларе Иммервар. Клара также была химиком и была категорически против работ Габера в области химического оружия. Несмотря на то, что Клара была талантливым химиком, Фриц считал, что, как достойная немецкая жена, она должна оставить научную карьеру и заниматься исключительно семьей. «Для меня женщины похожи на прекрасных бабочек: я восхищаюсь их расцветкой и блеском, но не более того», — говорил он[1]. В результате одного из споров с мужем на эту тему она совершила самоубийство, выстрелив себе в сердце[2][неавторитетный источник? 3531 день].
Их сын Герман (родившийся в 1902 году), также совершил самоубийство (в 1946 году). Внук — американский историк Фриц Штерн.
Процесс Габера — Боша и Нобелевская премия
Во время пребывания в университете Карлсруэ с 1894 по 1911 годы он и Карл Бош разработали процесс Габера, при котором аммиак образуется из водорода и атмосферного азота (в условиях высоких температур и высокого давления, а также в присутствии катализатора).
В 1918 году он получил Нобелевскую премию по химии за эту работу.
Процесс Габера — Боша стал важной вехой в промышленной химии, поскольку он сделал производство азотных удобрений, взрывчатых веществ и химического сырья независимым от природных месторождений, особенно от месторождений нитрата натрия (ископаемая чилийская селитра), для которого Чили являлся основным (и почти единственным) производителем. Внезапная доступность дешёвых азотных удобрений, как полагают, предотвратила мальтузианскую опасность в индустриальных обществах Европы и Америки в XX веке. Объёмы добычи нитратов в Чили упали с 2.5 миллионов тонн в 1925 году (на производстве работало 60000 человек, стоимость одной тонны сырья составляла $45) до 800000 тонн, производимых 14,133 рабочими и продаваемых по $19 за тонну в 1934 году.
Также Габер занимался реакциями горения, выделения золота из морской воды, адсорбционными эффектами, электрохимией и исследованиями свободных радикалов (см. Реакция Фентона). Большая часть его работы с 1911 по 1933 годы была выполнена в Институте Физической Химии и Электрохимии Кайзера Вильгельма (ныне Институт им. Фрица Габера Научного общества им. Макса Планка) в квартале Далем в Берлине. Имя Фрица Габера институт получил в 1953 году. Иногда Габеру ошибочно приписывают получение MDMA (который на самом деле был впервые синтезирован в 1912 году химиком Антоном Кёлишем, компания Merck).
Первая мировая война
Габер сыграл ключевую роль в развитии химического оружия во время Первой мировой войны. Вскоре после начала войны он возглавил химический отдел военного министерства. Часть его работы включала разработку противогазов с адсорбирующими фильтрами. Помимо того, что Габер руководил группами, разрабатывавшими применение хлора и других смертоносных газов окопной войны, он был всегда готов лично содействовать в их применении, несмотря на их запрет (Гаагская конвенция (1907), под которой Германия поставила свою подпись). Будущие Нобелевские лауреаты Джеймс Франк, Густав Герц и Отто Ган принимали участие в организации газовой атаки на реке Ипр под руководством Габера.
Газовая война во время Первой мировой войны была также войной химиков, где Габер противостоял французскому Нобелевскому лауреату — химику Виктору Гриньяру. Рассуждая о войне и о мире, Габер как-то сказал: «Во время мирного времени ученый принадлежит миру, но во время войны он принадлежит своей стране».
2 Мая 1915 жена Габера совершила самоубийство в саду дома, где они жили в то время. Она выстрелила в себя из принадлежащего ему пистолета. Из-за утерянных документов с точностью этого сказать нельзя, но скорее всего она приняла такое решение вследствие того, что Габер лично контролировал первое удачное применение хлора во время Второй Битвы при Ипре 22 апреля 1915 года. Уже 15 мая Габер отправился на Восточный фронт.
Габер был патриотом Германии и гордился своей помощью стране во время Первой мировой войны, за которую кайзер присвоил учёному, не подлежавшему по возрасту военной службе, звание капитана.
В своих работах над эффектами, производимыми отравляющими газами, Габер отметил, что длительное воздействие низких концентраций на человека всегда имеет тот же эффект (смерть), что и воздействие высоких концентраций, но в течение короткого времени. Он сформулировал простое математическое соотношение между концентрацией газа и необходимым временем воздействия. Это соотношение известно как правило Габера. Габер защищал химическое оружие от обвинений в том, что его применение негуманно, говоря, что смерть есть смерть, независимо от того, что является её причиной. В 1920-х годах немецкие учёные, работавшие в его институте, создали отравляющее вещество «Циклон Б» на основе синильной кислоты, нанесённой на пористый инертный носитель. Впоследствии немецкие нацисты применили «Циклон Б» для отравления узников в газовых камерах Освенцима и других лагерей смерти.
Межвоенный период
В 1920-х годах Габер упорно искал метод выделения золота из морской воды и опубликовал несколько научных статей по этой теме. Тем не менее, после долгих лет исследований он пришёл к выводу, что концентрация золота, растворённого в морской воде, гораздо ниже, чем сообщалось в работах его предшественников, и что выделение золота из морской воды экономически невыгодно. Габер покинул Германию в 1933 году. Работа, за которую Габер был удостоен Нобелевской премии в области химии и существенный вклад в развитие немецких вооружений и науки в виде взрывчатых веществ, отравляющих газов и химических удобрений не оградили его родных от нацистских преследований. Габер переехал в Великобританию, в Кембридж вместе со своим ассистентом Йозефом Вайсом на несколько месяцев. Хаим Вейцман предложил Габеру должность директора Исследовательского Института имени Зифа (ныне Институт имени Вейцмана) в Реховоте, на территории Британского мандата в Палестине. Габер принял это предложение. Он начал своё путешествие в Палестину в январе 1934 года, после того, как пережил инфаркт, но умер от остановки сердца в гостинице в Базеле, где остановился по пути, 29 января 1934 года в возрасте 65 лет. Тело Фрица Габера кремировали и захоронили пепел вместе с прахом жены на кладбище Хорнли в Базеле. Он завещал свою обширную частную библиотеку Институту имени Зифа.
Семья Габера также покинула Германию. Его вторая жена Шарлотта с двумя детьми поселилась в Англии. Сын Габера от первого брака Герман работал у отца и в Швейцарской высшей технической школе Цюриха вместе с Георгом Лангом, а затем начал собственную научную карьеру. Во время Второй мировой войны он эмигрировал в Соединённые Штаты и там покончил с собой в 1946 году. Родственники Габера погибли в немецких лагерях смерти. Один из сыновей от второго брака Людвиг Фридрих Габер (Лутц Фриц, 1921—2004), написал в 1986 году книгу «Ядовитое Облако» (англ. Poisonous Cloud) и стал известным историком химического оружия и его применения во время Первой мировой войны.
Критика
Габера часто критиковали за участие в разработке химического оружия в Германии до начала Второй мировой войны как коллеги, так и современные учёные. Оценки результатов его научной работы неоднозначны: с одной стороны разработка процесса синтеза аммиака (для изготовления взрывчатых веществ) и создание отравляющих газов и способов их применения на войне. С другой стороны, если бы человечество не узнало ужасных последствий применения химического оружия, не было бы запретов на него, и под словом гуманность, возможно, понимали бы совсем другие вещи. Общее производство удобрений на основе синтезированного аммиака (2010) составляет более 100 миллионов тонн в год. Половина населения Земли питается продуктами, выращенными с применением удобрений, полученных с помощью процесса Габера-Боша.
О Габере в хронологическом порядке
- 1868 — родился в еврейской семье;
- 1886—1891 — изучал химию в Берлине, Хайдельберге и Цюрихе;
- 1894 — ассистент в Техническом ВУЗе в Карлсруэ;
- 1896 — докторская диссертация «Сжигание углеводородов»;
- 1898 — профессор физической химии в Карлсруэ;
- 1901 — женился на Кларе Иммервар;
- 1902 — стажировка в США;
- 1905 — учебник «Термодинамика течения газовых реакций»;
- 1908 — находит способ получения аммиака из азота и водорода;
- 1909 — промышленный метод получения аммиака из азота и водорода (воздух, кокс, вода) на осмиевом катализаторе под давлением до 200 атм;
- 1911 — руководитель Института физической химии и электрохимии кайзера Вильгельма в Берлине;
- 1914 — занимается разработкой боевых газов; приглашает Эйнштейна на работу в институт кайзера Вильгельма;
- 1915 — участвовал в применении химического оружия на реке Ипр;
- 1918 — присуждение Нобелевской премии по химии за синтез аммиака; возвращение в Институт и начало исследований по добыче золота из морской воды;
- 1926 — участие в организации «Японского Института» в Берлине;
- 1932 — почётный член АН СССР; иностранный член Национальной академии наук США;
- 1933 — покидает Германию, принят в Кембриджский университет (Англия);
- 1934 — перенес инфаркт, позже умер в Базеле по дороге в страну Израиля.
Образ в произведениях искусства
- В театре и кинематографе
Художественное отражение жизни Габера и, в частности, его многолетней дружбы с Альбертом Эйнштейном, можно встретить в спектакле Верна Тиссена «Дар Эйнштейна» (2003). Тиссен представляет Габера как трагический персонаж, который с большим трудом преодолевает препятствия, назначенные ему судьбой, пытаясь уйти от своего еврейского происхождения и ужасных последствий своих научных изысканий.
BBC Radio 4 Afternoon Play организовало 2 постановки о жизни Фрица Габера. Далее следует описание одной из них с официального сайта:
Хлеб из воздуха, Золото из моря(англ. Bread from the Air, Gold from the Sea) (R4, 1415, 16 Фев 01). Фриц Габер придумал способ производства соединений азота из воздуха. У этих соединений два основных применения: удобрения и взрывчатые вещества. Его достижения позволили Германии производить огромные количества боеприпасов. (Вторая часть названия относится к способу получения золота из морской воды. Это работало, но не окупилось.) С точки зрения биографа, на свете немного людей с более интересной жизнью, чем у Габера. Он сделал сельское хозяйство Германии независимым от чилийского нитрата натрия во время Великой Войны. Он получил Нобелевскую премию по химии, хотя были попытки лишить его этой премии за его работы над созданием химического оружия. Он справедливо подчеркивал, что большинство денег Нобеля были заработаны на оружии и ведении войн. После прихода Гитлера к власти, правительство вынудило Габера отказаться от звания профессора и всех его работ, так как он был евреем. |
Вторая постановка называлась «Всеобщее благо» и впервые была показана 23 октября 2008 года. Её режиссёром была Селия де Вулф, а автором сценария — Джастин Хоппер. Роль Габера сыграл Антон Лессер. В этом спектакле показана работа Габера над химическим оружием во время Первой мировой войны и влияние, которое эта работа оказала на его жену Клару (актриса Лесли Шарп). Самоубийство Клары было скрыто от общественного мнения. В других ролях играли Ден Старки в качестве ассистента Габера по научной работе, Отто Сакура, Стефан Кричлоу в роли полковника Петерсона, Конор Тоттенхем в роли сына Габера Германа, Малькольм Тирни в роли генерала Фалькенхайна и Дженис Аква в роли Зинаиды.
В 2008 году вышел небольшой фильм «Габер» о решении Габера взяться за разработку химического оружия, и о его отношениях с женой. Сценарист и режиссёр Даниэль Рагуссис.
В ноябре 2008 года Габера снова сыграл Антон Лессер в фильме «Эйнштейн и Эддингтон» («англ. Einstein and Eddington»). Режиссёр Филип Мартин. Фриц Габер появляется в ряде эпизодов. Показана его встреча с Эйнштейном и критика Эйнштейном применения отравляющего газа, разработанного при участии Габера, в Первой мировой войне.
Память
22 января 2009 года Международный астрономический союз присвоил имя Фрица Габера кратеру на обратной стороне Луны.
Напишите отзыв о статье "Габер, Фриц"
Ссылки
- [n-t.ru/nl/hm/haber.htm Биография Ф. Габера] в электронной библиотеке «Наука и техника»
- [nobelprize.org/nobel_prizes/chemistry/laureates/1918/ Информация с сайта Нобелевского комитета] (англ.)
- [www.eleven.co.il/article/10996 Габер Фриц] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
- [isviniaus.livejournal.com/85546.html «Фриц Габер — гений или злодей»] Блог isviniaus.livejournal.com
- Габер, Хабер (Haber) Фриц // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-49976.ln-ru Профиль Фрица Габера (Хабера)] на официальном сайте РАН
- [www.physchem.chimfak.rsu.ru/Source/History/Persones/Haber.html Фриц Габер - Биография]. physchem.chimfak.rsu.ru. Проверено 22 января 2015.
- [www.danielcharles.us/haberphotos.html Фотографии из жизни Фрица Габера] (англ.)
- [www.britannica.com/nobelprize/article-9038696 Encyclopedia Britannica: Nobel Prizes — Fritz Haber] (англ.)
- [nobelprize.org/nobel_prizes/chemistry/laureates/1918/haber-lecture.pdf Синтез аммиака из составляющих его элементов] (англ. The Synthesis of Ammonia from its Elements) — Нобелевская лекция 2 июня 1920 года (англ.)
- [www.fhi-berlin.mpg.de/history/Friedrich_HaberArticle.pdf Бретислав Фридрих (англ. Bretislav Friedrich): краткая биография Фрица Габера] (англ.)
- Жемчужины химической науки // «Наука и жизнь» № 10, 2012., стр.79.
- [berkovich-zametki.com/2005/Zametki/Nomer11/Mininberg1.htm Леонид Мининберг: «Биографии известных евреев, именами которых названы улицы города»]. [www.webcitation.org/616K6MwRd Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
- [www.haberfilm.com/ «Габер»] (англ. Haber) Биографический фильм о Фрице Габере (англ.)
- [prodiscovery.ru/4685-temnye-materii-zaputannye-no-pravdivye-absolyutno-yadovityy-geroin-meduzy-krasavicy-i-mozgi.html сюжет] в д/ф из цикла «Тёмные материи. Запутанные, но правдивые» (Discovery)
Примечания
- ↑ по словам его друга Макса Майера, процитированным [books.google.ca/books?id=b3W7Fk63dbIC&pg=PT15 Master mind : the rise and fall of Fritz Haber, the Nobel laureate who launched the age of chemical warfare]. — 1. ed.. — New York, NY: Ecco. — P. 43. — ISBN 0-06-056272-2.
- ↑ см. сюжет [prodiscovery.ru/4685-temnye-materii-zaputannye-no-pravdivye-absolyutno-yadovityy-geroin-meduzy-krasavicy-i-mozgi.html Абсолютно ядовитый] в д/ф из цикла «Тёмные материи. Запутанные, но правдивые» (Discovery)
|
Отрывок, характеризующий Габер, Фриц
Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.
В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся во Вроцлаве
- Лауреаты Нобелевской премии по алфавиту
- Учёные по алфавиту
- Химики Германии
- Лауреаты Нобелевской премии по химии
- Лауреаты Нобелевской премии из Германии
- Члены-корреспонденты РАН (1917—1925)
- Члены-корреспонденты АН СССР
- Почётные члены АН СССР
- Члены и члены-корреспонденты Национальной академии наук США
- Персоналии:История еврейского народа
- Преподаватели Технологического института Карлсруэ
- Награждённые медалью Румфорда
- Еврейские беженцы от нацизма
- Преподаватели Берлинского университета
- Члены Прусской академии наук
- Члены Леопольдины