Хабилитация

Хабилитация (нем. Habilitation, от лат. habilis — способный, пригодный) — в некоторых европейских и азиатских странах процедура получения высшей академической квалификации, следующей после учёной степени доктора философии. После прохождения процедуры хабилитации претенденту присваивается учёная степень хабилитированного доктора (лат. doctor habilitatus, Dr. habil.), которая даёт право на занятие профессорской должности в университете, что соответствует российской учёной степени доктора наук.

Хабилитация существует во Франции (Habilitation à diriger des recherches), Швейцарии, Германии (Priv.-Doz. и/или Dr. habil.), Австрии (прежде — Univ.-Doz., сейчас — Priv.-Doz.), Дании, Болгарии, Польше (dr hab.), Португалии (Agregação), Швеции и Финляндии (Docent, Doc.), Чехии (Docent), Венгрии (Dr. habil.), Словакии, Словении, Латвии, Молдавии (Doctor habilitat).

Процедура

Основным этапом хабилитации является защита диссертации. Подготовка данной диссертации предполагает выполнение научной работы значительно более высокого уровня, чем это требуется для исследования, после которого присваивают звание доктора философии — и качественно, и количественно (по объёму исследования). В отличие от диссертации на звание доктора философии, данная диссертация выполняется самостоятельно, то есть не предполагает руководства более подготовленным учёным (хабилитированным доктором, т.е. доктором наук по российской системе учёных степеней).

Процедура хабилитации в разных странах выглядит по-разному. В странах Западной Европы предметом рецензирования оппонентов является не диссертационная работа, которая представляет собой рукопись, а вся работа учёного в целом, включая научные публикации, которые оцениваются согласно принятой системе баллов, педагогическую деятельность (издание учебных пособий и подготовку лекционных курсов) и организационную работу в сфере науки (участие в международных научных организациях, руководство научными проектами и т. п.).

В Германии

В Германии учёные, имеющие докторскую степень, которые желают войти в состав преподавателей высшего учебного заведения, обычно приступают к хабилитации (получению права стать приват-доцентом), которая заключается в подготовке второй научно-квалификационной работы. Это часто делается в период работы доктора в качестве научного сотрудника или научного ассистента («scientific assistant», C1) в течение трех лет. После завершения хабилитации он становится приват-доцентом и имеет право претендовать на должность руководителя (заведующего кафедрой, отделом, лабораторией) или профессора.

Стать профессором в университете, в котором состоялась хабилитация, нельзя. Приват-доцент может временно в любом университете выполнять некоторые функции профессора (чтение лекций, ведение семинаров, приём экзаменов и т.п.) без соответствующей зарплаты (внештатно), сохраняя право претендовать на должность профессора. В американской системе должности приват-доцента не существует.

Компетентные ведомства Российской Федерации и Федеративной Республики Германия признают германскую академическую квалификацию Habilitation соответствующей российской учёной степени «доктор наук», а германскую академическую степень Doktor — российской учёной степени «кандидат наук». В России признание входит в компетенцию Министерства образования и науки Российской Федерации, в ФРГ — в компетенцию министерств земель, когда речь идёт о выдаче разрешения на использование учёных степеней в обществе, и в компетенцию высших учебных заведений, когда речь идёт об академическом поприще, включая научно-исследовательскую деятельность.

В Польше

В Польше в последние десять лет ужесточились требования к публикациям. Поскольку все научные издания подлежат обязательному рецензированию, количество пунктов, получаемых автором за публикацию, зависит от рейтинга издания, в котором была опубликована работа. Рейтинг включает журналы, пунктированные Министерством науки и высшего образования. Кроме статей в журналах, пунктируются также научные монографии и разделы в них, объёмом не менее 1 п.л. Остальные научные публикации, в том числе опубликованные материалы конференций, не пунктируются. Советы факультетов, к юрисдикции которых относится проведение процедуры хабилитации, не допускают к защите соискателей, научные публикации которых оцениваются ниже, чем 120 пунктов. Это правило действует в области технических и естественных наук, однако не всегда принимается во внимание в науках гуманитарных.

В странах постсоветского пространства

В большинстве стран бывшего Советского Союза присуждаются такие же учёные степени и звания, как и в России. Хабилитация существует только в Латвии, Литве, Молдавии и Эстонии. При этом в этих странах признаются учёные степени и звания, полученные в СССР.

В Эстонии, Латвии и Молдавии после выхода из состава СССР была введена европейская градация научных степеней. В связи с этим кандидаты наук и доктора наук автоматически стали докторами философии. Для того чтобы отделить прежних докторов наук от кандидатов, докторов наук автоматически хабилитировали. При этом хабилитированный доктор философии, получивший степень доктора наук в СССР, полностью соответствует научной квалификации доктора наук Российской Федерации.

В Латвии с 2001 года получить степень хабилитированного доктора (защитив вторую диссертацию, называемую промоционной работой, или за существенный вклад в науку) стало невозможно.

Сравнение с российской системой

В определенной степени полный профессор (англ. full professor) в англоязычных странах и Dr. habil. в Германии, Латвии, Литве и Эстонии на должности профессора соответствует званию «профессор» в Российской Федерации (в Германии — «профессор доктор», Prof. Dr.).

Должность с титулом «профессор» в других странах (они же — и учёное звание) не соответствует учёному званию «профессор» (по кафедре или специальности) в Российской Федерации, предусматривающей наличие самой высокой научной квалификации (доктора наук) и соблюдения установленных в Российской Федерации требований.

Докторская диссертация в России — это научно-квалификационная работа, в которой на основании выполненных автором исследований разработаны теоретические положения, совокупность которых можно квалифицировать как научное достижение, либо решена научная проблема, имеющая важное политическое, социально-экономическое, культурное или коммерческое значение, либо изложены научно обоснованные технические, технологические или иные решения, внедрение которых вносит значительный вклад в развитие страны.

Отрывок, характеризующий Хабилитация

Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.