Габрилович, Алексей Евгеньевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Алексей Габрилович
Имя при рождении:

Алексей Евгеньевич Габрилович

Дата рождения:

5 октября 1936(1936-10-05)

Место рождения:

Москва, СССР

Дата смерти:

15 октября 1995(1995-10-15) (59 лет)

Место смерти:

Москва,
Российская Федерация

Гражданство:

СССР СССР
Россия Россия

Профессия:

кинорежиссёр, сценарист

Награды:

Алексей Евгеньевич Габрило́вич (1936—1995) — советский и российский кинорежиссёр. Заслуженный деятель искусств РФ (1993).





Биография

А. Е. Габрилович родился 5 октября 1936 года в Москве в семье советского писателя и драматурга — Е. И. Габриловича. Окончил сценарный факультет ВГИКа. Работал кинорежиссёром, педагогом (ВГИК, режиссёрская мастерская). Один из авторов «Голубого огонька» (1962).

А. Е. Габрилович умер 15 октября 1995 года. Похоронен рядом с отцом в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 1).

Личная жизнь

Был трижды женат. Супруги — Татьяна Бестаева, Майя Булгакова[1], Маргарита Терехова.

Фильмография

Создатель более 30 документальных фильмов, в том числе автор и режиссёр-постановщик знаковых фильмов:

  • 1966 — Фабрика манекенов — пропагандистский фильм о том, как американская система превращает людей в солдат-манекенов
  • 1969 — Мы — молодая гвардия. Подняты по тревоге
  • 1978 — Маоизм — трагедия Китая
  • 1980 — Поздние свидания (автор сценария)
  • 1983 — Цирк нашего детства
  • 1984 — Футбол нашего детства
  • 1987 — Кино нашего детства
  • 1988 — Невозможный Бесков
  • 1989 — Цирк для моих внуков
  • 1990 — Вспоминая Раневскую
  • 1992 — Дворы нашего детства
  • 1995 — Бродвей нашей юности
  • Андрей А. А. Миронове)

Награды и премии

Напишите отзыв о статье "Габрилович, Алексей Евгеньевич"

Примечания

  1. [www.privatelife.ru/2005/newzig10.html Любовь и смерть Майи Булгаковой]

Ссылки

  • [www.kino-teatr.ru/kino/screenwriter/sov/48323/bio/ Биография на сайте Кино-Театр. Ru]

Отрывок, характеризующий Габрилович, Алексей Евгеньевич

Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.