Габриэль Хабиб Сакакини Паша

Габриэль Хабиб Сакакини Паша(1841—1923) — египетский государственный деятель, меценат. В честь Хабиба Сакакини Паши назван район Эс-Сакакини в центральной части Каира.

История семьи

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Согласно генеалогии семьи Сакакини, род появился в Месопотамии в III веке, в XV веке Сакакини оседают в Дамаске. Фамилия Сакакини ( السكاكيني ) является производным от арабского слова [ sekkina ] — что означает нож ( سكين ). Происхождение фамилий чаще всего происходит из семейного бизнеса, таких как Хаддад означает кузнец; Наггар — плотник, Кемаль-тот, кто имеет верблюдов. Так, что фамилия Сакакини возможно говорит о семейном бизнесе — торговле оружием.

В XVIII веке упоминаются Михаил (1669—1766) и Георгий (1737—1798) Сакакини которые были адептами Мелькитской католической церкови признающие власть Папы в Риме. Пока не ясно, был ли Хабиб Сакакини прямым потомком ранее упоминавшихся представителей клана Сакакини, но когда Хабиб Сакакини сделал своё состояние и приобрел землю, он не забывал свою религиозную общину.

Биография

Габриэль Хабиб Сакакини родился в Сирии. В 1857 году прибыл в Порт-Саид из Дамаска. В течение следующих четырёх лет Габриэль Хабиб работал за мизерную сумму 3-4 французских франков в месяц. Привлёк внимание египетского правителя Исмаила-паши (1863—1879) тем, что решил проблему увеличения популяции крыс при строительстве Суэцкого канала путём импорта голодающих кошек. Сакакини было поручено помочь итальянскому архитектору Пьетро Авоскани при строительстве Оперного театра (1869). Этот театр был первым театром на Ближнем Востоке и в Африке. Строительство должно было быть закончено к открытию Суэцкого канала (1869), для этого было принято решение работать день и ночь.

За успешное завершение работ Сакакини был награждён званиями и наделом земли, впоследствии он получил большой доход с этих земель. Он получил участок земли в северо-западной окраине Каира — заброшенный район, известный своими москитными болотами. Именно в центре этой территории позже построил свой дворец в стиле рококо. Став богатым подрядчиком, он осушил всю площадь своей земли от болот. Попутно он разработал свой отличительный привлекающие внимание архитектурный стиль. выбирая место для своего дома Сакакини Паша выбрал его на пересечении восьми важных дорог. Отныне все дороги вели к дворцу Сакакини. При взгляде сверху дворец Паши выглядел как солнце излучающее лучи во всех направлениях.

Остатки его наследия являются дворец Сакакини, греко-католическая церковь в Фагалле, и греко-католическое кладбище в Старом Каире. Сакакини вообще уделял очень большое внимание развитию Мелькитской общины на ближнем востоке. За свои заслуги Габриэль Хабиб Сакакини Паша получил от папы Римского Бенедикта XV титул графа. Умер Габриэль Хабиб Сакакини Паша в 1923 году, был похоронен на греко-католическом кладбище в гробнице, выполненной в византийском стиле.

Наследие

Память о Габриэле Хабибе Сакакини Паше до сих пор сохраняется в сносках книг и статьях о нём, но самым большим наследием Сакакини Паши является его вклад в архитектуру, в частности его грандиозного особняка, находящегося в квартале, названом в честь Габриэля Хабиба Сакакини Паши — Эс-Сакакини в центральном районе Эз-Захир, греко-католическая церковь в Фагалле и греко-католическое кладбище в Старом Каире.

Отрывок, характеризующий Габриэль Хабиб Сакакини Паша

Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.