Габсбургские Нидерланды

История Бельгии, Нидерландов и Люксембурга
Австразия				Фризское королевство ок. 600 — 734
Франкская империя ок. 800 — 843
	графство Фландрия IX век — 1384	Лотарингия, затем Нижняя Лотарингия 855—954—977 годы
Княжество- епископство Льеж + Княжество Stavelot- Malmedy + Герцогство Бульонское X век — 1795		Другие феодальные государства	Графство Люксембург 963—1384	X—XIV века
	Бургундские Нидерланды		Герцогство Люксембург 1384—1443	1384-1482
	Габсбургские Нидерланды 1482—1795 (Семнадцать провинций, Бургундский округ)
	Испанские (Южные) Нидерланды 1549—1713
				Республика Соединённых провинций 1581—1795
	Австрийские Нидерланды 1713—95
епископство Льеж (революция) 1789—92	Бельгийские соединённые штаты 1790
Первая французская республика 1795—1804				Батавская республика 1795—1806
Первая французская империя 1804—15
				Голландское королевство 1806—10
Объединённое королевство Нидерланды с 1815 года
Королевство Бельгия с 1830 года			Великое герцогство Люксембург с 1839 года	Королевство Нидерланды

Га́бсбургские Нидерла́нды (фр. Pays-Bas des Habsbourg, нидерл. Habsburgse Nederlanden) — историческая область Европы, соответствующая владениям дома Габсбургов в XV—XVIII веках. В 1482—1556/1581 годах эта геополитическая единица соответствовала Нижним землям. В эпоху Нидерландской буржуазной революции, начиная с 1556 года вплоть до отделения Республики Соединённых провинций в 1581 году, её права на Северные Нидерланды становятся спорными. В 1581—1794 годах в Южных Нидерландах (нидерл. Zuidelijke Nederlanden) Габсбургские Нидерланды входят в состав Испанских (исп. Países Bajos Españoles, нидерл. Spaanse Nederlanden), а затем Австрийских Нидерландов (исп. Países Bajos Austríacos, нидерл. Oostenrijkse Nederlanden, нем. Österreichische Niederlande).

Предыстория земель

В истории Европы Габсбургские Нидерланды выступают как правопреемник герцогства Бургундского — государства, история которого уходит в раннее средневековье. Ядром, вокруг которого на протяжении шести веков формировались его земли, было Бургундское герцогство «в узком смысле» (Герцогство Бургундское в северо-западной части карты), которое в 884 году основал Рихард Заступник (лат. Richardus Justitiarius) — Рихард I, граф Отёнский (ок. 867 — 921).

При своём основании герцогство Бургундское простиралось от Шалона-на-Соне до Шатийона на Сене. По смерти Рихарда оно перешло его сыну, Рудольфу II, который в 923 году взошёл на французский престол как король Франции Рауль I (890—936). Наследников он не оставил, и герцогство перешло к боковой ветви Капетингов.

В 1034 году герцогство Бургундия была передана Роберту, который стал родоначальником Старшего Бургундского дома Капетингов.

Последним представителем этой династии был Филипп I Руврский (1346—1361). 21 марта 1356 года на он женился на единственной дочери и наследнице Людовика III, графа Фландрского Маргарите (1350—1405) — она же герцогиня Брабанта и Лимбурга, графиня Фландрии, Артуа, Невера, Ретеля, маркграфиня Антверпена и сеньора Мехелена, чьё приданое и династические браки обеспечили Бургундии прочную основу процветания.

К моменту смерти её супруга, с которым угас Старший Бургундский дом Капетингов, детей у них не было. По праву сюзерена и по родству с последним герцогом Бургундским Иоанн II Добрый, король французский, присоединил герцогство к французской короне.

Два года спустя, в 1363 году Иоанн отдал Бургундию в лен своему младшему сыну — Филиппу II Смелому, из династии Валуа (1342—1404). В 1369 году он женился на овдовевшей супруге своего предшественника — той же Маргарите, графине Фландрии. Благодаря этому герцогство приобрело процветающие области — Фландрию и Франш-Конте. Рост торговли, ремёсел, искусств, и в целом благосостояния граждан и богатства страны во времена Филиппа Смелого считаются началом блестящей поры в истории Бургундского герцогства.

В 1380 году Филипп Смелый вместе с Людовиком I Анжуйским, Людовиком II Бурбоном и герцогом Беррийским Жаном вошёл в регентский совет, созданный при короле Карле VI, заступившем на французский трон в 12-летнем возрасте. На протяжении 8 лет регентства между Филиппом, который занял в совете доминирующую роль, и братом короля, Людовиком, герцогом Орлеанским, возникла непримиримая вражда.

Борьбу с герцогом Орлеанским продолжил сын и наследник Филиппа — Жан Бесстрашный (1371—1419). В 1407 году нанятый им убийца настиг свою жертву в Париже. Несмотря на примирение, достигнутое в 1409 году, в 1416 году Жан в союзе с Генрихом V Английским начал войну с Францией. Взяв в 1419 году Париж, Жан начал сепаратные переговоры с дофином (впоследствии — Карл VII), в ходе которых был убит одним из членов свиты будущего короля.

Сын и преемник Жана, Филипп III Добрый поклялся отомстить за убийство отца, и в 1420 году заключил с Генрихом V новый союз, продолжавшийся до 1435 года.

Время Столетней войны Филипп использовал для собирательства земель. Основные приобретения в его правление Бургундия получила в Нидерландах — Намюр (1429 год), Фрисландию и Зеландию (1432 год), Геннегау (1433 год). В 1430 году по смерти своего кузена Филипп принял в состав Бургундии его герцогство Брабантское с Лимбургом и маркграфство Антверпенское. В 1443 году у своей тётки, Елизаветы фон Гёрлиц, он купил герцогство Люксембург. Ценой этих приобретений стала необходимость вести беспрерывную борьбу с непокорными фландрскими городами (именно Филипп даровал Голландии Генеральные штаты).

Усмирением восстания в Люттихе и Генте ознаменовалось и начало правления сына «Великого герцога Запада», Карла Смелого (1467—1477), но, тем не менее, он продолжил собирательство земель.

С покупкой Гельдерна и Цюпфена Карл Смелый выдвинулся в ряд могущественнейших государей своего времени.

Показателен пример Людовика XI, заявившего было претензии на Бургундию. Пользуясь тем, что король легкомысленно явился к герцогу в Перонн без достаточной охраны, Карл Смелый задержал его и принудил отказаться от заявленных притязаний.

Сыновей у Карла не было, и чтобы возвести Бургундию в самостоятельное королевство, он решил выдать свою единственную дочь Марию замуж за сына императора. Однако такое развитие событий не устраивало Францию, Австрию и Швейцарию, которые немедленно составили против честолюбивого герцога тройственную коалицию. Её успех в начавшейся войне во многом был обеспечен лёгкой швейцарской пехотой, которая имела на вооружении новейшее огнестрельное оружие, в то время как бургундское войско по большей части было по-старинке вооружено тяжёлыми рыцарскими доспехами. Все три сражения — при Грансоне (1476 год), при Муртене и при Нанси (1477 год) бургундцы проиграли. В последнем бою пал и сам Карл Смелый.

Под предлогом просьбы вдовы Карла о покровительстве Людовик немедленно вошёл в Бургундию и Франш-Конте, а затем в Пикардию и Артуа. Дочери и наследнице Карла Смелого, 20-летней Марии ничего не оставалось, кроме как принести Бургундию в приданое Максимилиану, эрцгерцогу австрийскому. Это несколько расстроило планы Людовика, который, впрочем, весной 1479 года занял столицу Франш-Конте.

Так открылась история Габсбургских Нидерландов, продлившаяся немногим более 300 лет. Ранняя смерть, повлёкшая за собой распад Бургундии, стала поворотным пунктом в европейской истории той эпохи. Ни одна из сторон, участвовавших в дележе, не была удовлетворена, и борьба за «бургундское наследство» лежала у истоков многих войн в Западной Европе на протяжении двух последующих столетий.

Завершение

4 ноября 1549 года, во исполнение планов по изменению административно-территориального устройства Священной Римской империи её император Карла V издал эдикт, известный под названием Прагматический санкции.

Ещё в 1548 году Карл вынужден был признать «Бургундский округ» в качестве отдельного субъекта, фактически — независимого государства, свободного от императорского двора и выведенного из централизованного правового поля. Прагматизм этого признания состоял в том, что в новом статусе эти земли должны были продолжать способствовать получению дохода империей. Сам же документ — Прагматическая санкция — консолидировала эту сделку, объединив субъект правонаследования в лице Семнадцати провинций как единого и неделимого целого.

См. также

• Южные Нидерланды
• Штатгальтеры габсбургских Нидерландов

Отрывок, характеризующий Габсбургские Нидерланды

– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.