Гавриил (Бэнулеску-Бодони)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Святитель Гавриил<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Митрополит Кишинёвский и Хотинский
сентябрь 1812 — 30 марта 1821
Церковь: Русская Православная Церковь
Преемник: Димитрий (Сулима)
Экзарх Молдавии, Валахии и Бессарабии
1808 — 1812
Митрополит Киевский и Галицкий
29 сентября 1799 — 21 августа 1803
Предшественник: Иерофей (Малицкий)
Преемник: Серапион (Александровский)
 
Имя при рождении: Григорий Григорьевич Бэнулеску-Бодони
Оригинал имени
при рождении:
Grigorie Bănulescu-Bodoni
Рождение: 1746(1746)
Бистрица,
Бистриский уезд,
Трансильвания
Смерть: 30 марта 1821(1821-03-30)
город Кишинёв, Бессарабская область

Святитель Гавриил, Митрополит Кишинёвский и Хотинский (в миру Григорий Григорьевич Бэнуле́ску-Бодо́ни, рум. Grigorie Bănulescu-Bodoni; также Банулеску или Банулеско; 1746, Бистрица, Бистриский уезд, Трансильвания — 30 марта (11 апреля1821, Кишинёв, Бессарабская область) — епископ румынского происхождения Константинопольского патриархата, впоследствии Российской церкви; митрополит Екатеринославский и Херсоно-Таврический с местопребыванием в Полтаве (1793—1799); позднее — Киевский и Галицкий (1799—1801); член Святейшего Синода (с 1801). Приобрёл известность как первый российский митрополит Кишинёвский и Хотинский (1813−1821).

28 сентября 2012 года Синод Православной церкви Молдовы поддержал инициативу митрополита Владимира (Кантаряна) о канонизации митрополита Гавриила[1].

15 июля 2016 года решением Священного Синода Русской Православной Церкви митрополит Кишиневский и Хотинский Гавриил (Бэнулеску-Бодони) был причислен к лику святых для местного почитания в Молдавии. Чин прославления был совершён 3 сентября 2016 года в Свято-Успенском Кэприянском мужском монастыре за богослужением, которое возглавил предстоятель Православной Церкви Молдовы, митрополит Кишиневский и всея Молдовы Владимир[2][3].

Память святителю Гавриилу, митрополиту Кишиневскому и Хотинскому, Синод постановил совершать 30 марта в день его преставления ко Господу[3].





Биография

Бэнулеску-Бодони происходил из древнего дворянского рода.

Обучался в Бистрицком, затем в Семиградском училище, с 1771 года — в Киево-Могилянской академии, с 1773 года — в Греции. В 1776 году возвратился в Трансильванию, где преподавал в городе Нэсэуде. В 1777 году переехал в Яссы, где преподавал латинский язык в господарском училище[4].

С 1779 года изучал греческий язык в Константинополе, где был принят лично патриархом Константинопольским Софронием II. В Успенском монастыре в Константинополе пострижен в монашество с именем Гавриил; обучался в патмосском училище. Из-за эпидемии чумы вернулся в Яссы, где занял кафедру греческого языка в училище. В 1781 году рукоположён митрополитом Молдавским Гавриилом Каллимаки (Кэлмашу), братом Господаря Йона Каллимаки, во диакона, затем иерея; служил в Ясской митрополии.

В 1782 году, по приглашению архиепископа Славянского и Херсонского Никифора (Феотоки), переехал в Полтаву, где стал инспектором и преподавателем философии в Славянской духовной семинарии. В 1784 году вновь переехал в Яссы, где был возведён в сан архимандрита.

Во время русско-турецкой войны жил в Полтаве, служил домовым священником молдавского господаря Александра II Маврокордата[5]. С 1788 года назначен ректором Екатеринославской духовной семинарии, где сформировал школу эллинистов: его учениками были, в частности, И. И. Мартынов и Н. И. Гнедич.

В 1789 году возвратился в Молдавию и был назначен 1-м членом Ясской духовной консистории. 26 декабря 1791 года хиротонисан в Яссах архиепископом Екатеринославским Амвросием (Серебряковым) во епископа Белоградского Бендерского, викария Молдо-влахийской митрополии, местоблюстителем Молдо-Влахийской епархии.

11 февраля 1792 года, когда Дунайские княжества были освобождены русской армией, по повелению Екатерины II, был возведён в сан митрополита и назначен экзархом Молдавии, Валахии и Бессарабии. После ухода русских войск из Дунайских княжеств и перехода территории под юрисдикцию Константинопольского патриахата остался в Молдавии. 19 июня 1792 года был взят под стражу господарём Александром Морузи и отправлен под конвоем в Константинополь. Синод Константинопольской церкви под председательством патриарха Неофита VII лишил его кафедры и анафематствовал. Ходатайством русского посланника в Константинополе В. П. Кочубея был освобождён.

В мае 1793 года назначен на Екатеринославскую кафедру. Во время его управления Екатеринославской (Новороссийской) епархией, по его благословению, был основан город Одесса; в последнем заложено четыре храма.

29 сентября 1799 года назначен на Киевскую кафедру.

С 7 апреля 1801 года — член Святейшего Синода и кавалер ордена Андрея Первозванного.

21 августа 1803 года, согласно прошению, был уволен на покой с Киевской кафедры с местопребыванием в Одессе.

В 1805 году из Одессы переехал в Дубосары, где прожил ещё четыре года на покое.

В 1808 года вновь назначен членом Св. Синода и экзархом Молдавии, Валахии и Бессарабии с местопребыванием в Яссах. В 1812 году, по заключении Бухарестского мира, переехал в Кишинёв, оставшийся в составе России.

В августе 1813 года была учреждена новая епархия — Кишинёвская и Хотинская; митрополит Гавриил был назначен первым правящим архиереем епархии. Его трудами в Кишинёве 31 января 1813 года была открыта православная духовная семинария. В 1818 году Александр I впервые посетил Бессарабский край и встречался с митрополитом Гавриилом.

Скончался 30 марта (11 апреля по новому стилю) 1821 года и был погребён в Каприянском Успенском монастыре под Кишинёвом (Страшенский район, село Каприяна); с 2005 года монастырь восстанавливается[6].

На похоронах митрополита 1 апреля 1821 года присутствовал А. С. Пушкин, оставивший в связи с этим язвительные стихи[7][8].

Память

  • В Кишинёве в честь митрополита названа одна из улиц — бывшая Семинарская. Позднее была переименована в улицу Гоголя, а после обретения Молдовой независимости — снова получила название Бэнулеску-Бодони.
  • В 1996 году была выпущена почтовая марка Молдовы, посвященная Гавриилу.

Напишите отзыв о статье "Гавриил (Бэнулеску-Бодони)"

Примечания

  1. [www.patriarchia.ru/db/text/2505701.html Состоялось заседание Синода Православной Церкви Молдовы]
  2. [www.patriarchia.ru/db/text/4561903.html ЖУРНАЛЫ заседания Священного Синода от 15 июля 2016 года / Официальные документы / Патриархия.ru]. Патриархия.ru. Проверено 6 октября 2016.
  3. 1 2 [www.patriarchia.ru/db/text/4606678.html В Молдавии состоялась канонизация митрополита Кишиневского и Хотинского Гавриила (Бэнулеску-Бодони) / Новости / Патриархия.ru]. Патриархия.ru. Проверено 6 октября 2016.
  4. Шереметевский В. В. Гавриил (Банулеско-Бодони) // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.М., 1896—1918.
  5. [viknaodessa.od.ua/?Artem_02 Незаслуженно забытый основатель Одессы]
  6. [www.moldovanoastra.md/ru/index.php?day=1361 Началась реконструкция нижней части Кэприянского монастырского комплекса]
  7. Пушкин А. С. [www.pushkin.md/literary/assets/1821/14.html В. Л. Давыдову]
  8. [www.pushkin.md/articles/assets/bodonifunerial.html «…хоронили мы здешнего митрополита» (Пушкин и Бэнулеску-Бодони)]

Литература

Ссылки

  • [www.moldova.ms/?l=ru&a=88&i=102 Гавриил (Бэнулеску-Бодони)]
  • [ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_745 Гавриил (Бандулеску-Бодони)] на сайте Русское Православие
  • [www.moldovanoastra.md/ru/ortodoxal.php?rubr=1611 Неизвестные аспекты церковной и национальной жизни в царский период (1812—1918)]

Отрывок, характеризующий Гавриил (Бэнулеску-Бодони)

Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.