Гавриил (Воскресенский)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Гавриил и фамилией Воскресенский.

Архимандрит Гавриил
Василий Николаевич Воскресенский
Гравюра 1830-х годов
Место смерти:	Муром
Научная сфера:	философия
Место работы:	Казанский Университет
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Московская духовная академия
Известен как:	историк философии
Награды и премии:

Архимандри́т Гаврии́л (в миру Васи́лий Никола́евич Воскресе́нский; 1795, Москва, Российская империя — 10 мая 1868, Муром, Владимирская губерния, Российская империя) — священнослужитель Русской православной церкви, архимандрит, первый русский историк философии; с 1835 по 1850 годы — профессор Казанского университета по кафедре церковного права и кафедре философии.

Биография

Родился в 1795 году в Москве.

В 1816 году окончил Московскую духовкую семинарию, а в 1820 году — Московскую духовную академию по окончании которой был оставлен бакалавром на кафедре философии.

В 1821 году постижен в монашество с именем Гавриил и рукоположен сначала в сан иеродиакона и позднее — во иеромонаха.

С 1821 по 1824 годы преподавал в Санкт-Петербургской духовной академии.

С 1825 по 1827 годы был ректором Орловской духовной семинарии, а с 1827 по 1829 годы — ректором Могилёвской духовной семинарии.

С августа 1829 года назначен настоятелем Свято-Успенского Зилантова монастыря в Казани.

С 1835 по 1850 годы трудился в звании профессора Казанского Университета сначала по кафедре церковного права, а позднее — по кафедре философии. В Казани архимандрит Гавриил пользовался огромной популярностью, но не снискал расположения у Московского митрополита Филарета (Дроздова), недолюбливавшего его за «недостаток смирения и благопокорливости». «Пока я жив — не видать Гавриилу зилантовскому архиерейской мантии», — говорил митрополит Филарет, когда спрашивали его мнения относительно повышения архимандрита Гавриила.

С 1840 по 1841 годы был на должности ректора Симбирской духовной семинарии.

По настоянию архиепископа Казанского Григория (Постникова) архимандрита Гавриила удалили из Казани в Усть-Киренский монастырь Иркутской епархии, где с 1852 по 1861 годы он трудился в должности настоятеля.

После назначения в 1860 году на Санкт-Петербургскую кафедру митрополита Исидора (Никольского), бывшего ранее учеником архимандрита Гавриила, последнего возвратили в центральную Россию, где с 1861 по 1866 годы он был настоятелем Михаило-Архангельского монастыря в городе Юрьев-Польском, Владимирской губернии.

13 июня 1866 года был назначен настоятелем Спасо-Преображенского монастыря в городе Муроме.

Скончался 10 мая 1868 года и погребён в Спасо-Преображенском монастыре в Муроме.

Награды

• 1837 — орден св. Анны III-й степени.
• 1839 — орден св. Анны II-й степени.
• 16 апреля 1868 г. — орден св. Анны I-й степени с Императорской короной.

Библиография

• История философии в 6 частях. — Казань. — 1839—1840. (Полевой Н. А. восхищаясь этой работой, в которой автор начинает русскую философию со времени Владимира Мономаха, восхищается этим опытом русского философского ума, отмечая только «неисправность в слоге», которую объясняет поспешностью при написании. См. Сын Отечества. — 1839. — Ч.XI). [tvereparhia.ru/biblioteka-2/g/1360-gavriil-voskresenskij/16886-gavriil-voskresenskij-istoriya-filosofii-chast-vi-pribavlenie-vtoroe-russkaya-filosofiya-1840 Часть IV.]
• [tvereparhia.ru/biblioteka-2/g/1360-gavriil-voskresenskij/16890-gavriil-voskresenskij-filosofiya-pravdy-1843 Философия правды. — Казань. — 1843.]
• [tvereparhia.ru/biblioteka-2/g/1360-gavriil-voskresenskij/16887-gavriil-voskresenskij-ponyatie-o-tserkovnom-prave-i-ego-istoriya-1844 Понятие о церковном праве и его история. — Казань. — 1844.]
• [tvereparhia.ru/biblioteka-2/g/1360-gavriil-voskresenskij/16884-gavriil-voskresenskij-istoricheskoe-opisanie-kazanskogo-uspenskogo-vtoroklassnogo-zilantova-monastyrya-i-kazanskogo-pamyatnika-sooruzhennogo-v-vospominanie-ubiennykh-pri-vzyatii-kazani-vozhdej-i-voinov-na-obshchej-ikh-mogile-s-risunkami-1840 Описание Зилантова монастыря. — Казань. — 1840.]
• [tvereparhia.ru/biblioteka-2/g/1360-gavriil-voskresenskij/16885-gavriil-voskresenskij-istoricheskoe-opisanie-pamyatnika-sooruzhennogo-v-vospominanie-ubiennykh-pri-vzyatii-kazani-voinov-na-zilantovoj-gore-s-risunkami-1833 Историческое описание памятника, сооруженного в воспоминание взятия Казания на Зилантовой горе. — Казань. — 1833.]
• Основание опытной психоологии или нравственная философия. — Казань. — 1845.
• Поучительные слова. — Казань. — 1850.

Литература

• Ванчугов В. В. Первый историк русской философии: Архимандрит Гавриил и его время. – М.: Мир философии. 2015. – 752 с. – (Русская философия). ISBN 978-5-9906502-0-6
• Гавриил (Воскресенский) // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Биографической словарь профессоров и преподавателей Казанского университетя (1804—1904). — Казань. — 1904.
• Моржаковский. Русская Старина. — 1880. — 7.

Отрывок, характеризующий Гавриил (Воскресенский)

«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.