Гавриил (Легач)
| Схиархимандрит Гавриил | ||
| ||
|---|---|---|
| 26 апреля 1971 — 4 июля 1975 | ||
| Церковь: | Константинопольская православная церковь | |
| Община: | Пантелеимонов монастырь | |
| Предшественник: | Илиан (Сорокин) | |
| Преемник: | Авель (Македонов) | |
| Имя при рождении: | Георгий Васильевич Легач | |
| Рождение: | 1901 село Копашнево, Австро-Венгрия | |
| Смерть: | 9 июля 1977 Афон, Греция | |
| Принятие священного сана: | 1949 год | |
| Принятие монашества: | 1926 год | |
Схиархимандри́т Гаврии́л (в миру Гео́ргий Васи́льевич Ле́гач; 1901, село Копашнево, Австро-Венгрия — 26 июня (9) июля 1977, Афон, Греция) — архимандрит Константинопольской православной церкви; с 1971 по 1975 годы — настоятель Пантелеимонова монастыря на Афоне.
Биография
Родился в 1901 году в селе Копашнево, в Австро-Венгрии (позднее в составе Чехословакии, а затем Хустский район, Закарпатской области УССР) в крестьянской семье.
В 1924 году вместе с несколькими земляками Георгий Легач приехал на Святую Гору Афон и поступил послушником в русский Пантелеимонов монастырь, где в 1926 году был пострижен в монашество с наречением имени Гавриил.
В 1937 году был рукоположен во иеродиакона, а в 1949 году — во иеромонаха. В монастыре нёс послушание в кровельной мастерской, а в свободное от чередных богослужений время пел и читал на клиросе. Великолепно знал Устав церковных служб, и в частности усложненный устав Пантелеимонова собора, где по сложившейся традиции соединяются русская и греческая службы. Свободно служил на греческом языке, хорошо читал греческое Евангелие.
После кончины игумена обители схиархимандрита Илиана, 26 апреля 1971 года был избран и утверждён игуменом (настоятелем) Пантелеимонова монастыря.
Годы его игуменства — это самые трудные годы в истории монастыря. Из-за политики греческих властей, направленной фактически на удушение русского монашества на Афоне путём недопущения принятия новых иноков, в Пантелеимоновом монастыре осталось всего 13 монахов. В письме на имя Патриарха Пимена от 9 сентября 1972 года схиархимандрит Гавриил писал:
«…Наш Монастырь находится в крайне затруднительном положении и, особенно из-за неимения братства. С течением времени постепенно число уменьшается — старики вымирают, а пополнения нет, такое положение и уже здесь живущих приводит в уныние и безнадёжность. Мы, зная любовь Русского Народа к Святому Афону, верим и надеемся, что Вашим Святейшеством и всей Русской Церковью будут приняты все возможные меры к тому, чтобы этот русский (почти последний на Афоне) уголок с его святынями оставался и продолжал своё существование для утешения каждого верующего русского человека…»[1]
4 июля 1975 года по старческой немощи и склонности к уединению удалился на покой, оставаясь при этом помощником игумена.
Скончался 26 июня (9) июля 1977 года.
Напишите отзыв о статье "Гавриил (Легач)"
Примечания
Ссылки
- [zarubezhje.narod.ru/gi/G_588.htm Схиархимандрит Гавриил (Легач)]
- [www.lestvitsa.dp.ua/?q=content/istoricheskie-svyazi-karpatskoy-rusi-so-svyatoy-goroy-afon Исторические связи Карпатской Руси со святой горой Афон]
Отрывок, характеризующий Гавриил (Легач)
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
