Гавриил (эсминец)
«Гавриил» — эскадренный миноносец Русского императорского флота из серии «новиков», головной корабль из 5 эсминцев типа «Гавриил».
Содержание
Постройка и сдача в эксплуатацию
С 15 по 19 сентября 1916 года механизмы и устройства корабля испытывались при стоянке у стенки завода. Через неделю «Гавриил» поставлен в док Гельсингфорса, где комиссия осмотрела его подводную часть. В доке обшивка кормы укреплена добавочными листами. 11 октября на переходе в Ревель испытывались главные машины на скорости хода 21 уз. Вследствие штормовой погоды для испытаний на полном ходу корабль отошел от стенки только 22 октября, но при выходе из гавани под управлением заводского командира миноносец коснулся грунта рулем и винтами. Для исправления снова поставлен в Гельсингфорсский док.
3 ноября состоялся выход в море, но из-за сильного нагрева колец упорного подшипника правой турбины проверка на полном ходу опять не выполнена.
После приведения в исправное состояние упорного подшипника 15 ноября «Гавриил» вышел в море. Механизмы работали удовлетворительно, но было обнаружено попадание воды с верхнего дна котельных отделений в нефтяные цистерны, а оттуда к действующим форсункам котлов
Десять дней устранялись неисправности. Полный ход был зачтен только 25 ноября 1916 года. После ревизии и контрольной проверки комиссия подписала акт о приемке «Гавриила».— [warships.ru/TEXT/Ships_Trials/10.html Отчет Постоянной комиссии за 1916 г.]
Гибель
Во время осенней битвы за Петроград в 1919 году командование Красного Балтийского флота приняло решение активизировать действия флота, для оказания помощи обороняющимся частям Красной армии. Но было решено, ввиду общего топливного кризиса, ограничиться постановкой минных заграждений в восточной части Копорского залива, чтобы помешать возможной десантной операции наступающих войск Северо-Западной армии. Для постановки были назначены четыре эсминца — «Гавриил», «Свобода», «Константин» и «Азард»[1].
Эсминцы снялись с якоря Большого Кронштадта в 2 часа ночи 21 октября и вышли в море. Однако, войдя в Копорский залив, они попали в густое минное поле, поставленное противником. В 5 часов 48 минут 21 октября около параллели мыса Долгий Нос взорвался «Гавриил» (шедший первым), за ним последовательно взорвались «Константин» и «Свобода». Только «Азарду», шедшему последним, удалось, дав задний ход и умело маневрируя, выйти из границ минного поля и вернуться в Кронштадт. Всего на трёх кораблях погибло 485 человек[2]. С «Гавриила» спаслось только 19 человек, со «Свободы» — 6, которые на шлюпках утром 21 октября приплыли к советскому берегу. Тела членов экипажей, которые вынесло на советский берег, были похоронены в братской могиле на форту Краснофлотском[1].
Позднее полученные материалы говорили о том, что комсостав всех 4-х эсминцев имел тайный план о сдаче кораблей англичам и заранее известил противника о планах похода. Предполагалось, что по прибытию в Копорский залив эсминцы будут окружены английским флотом и принуждены сдаться. Только незнание фактической минной обстановки командованием Красного Балтийского флота и вызванный этим подрыв кораблей предотвратил этот план[1].
Памятные места
- Точка в Балтийском море с координатами широта 59°51′ с. ш. 28°56′ в. д. / 59.850° с. ш. 28.933° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.850&mlon=28.933&zoom=14 (O)] (Я) — в память об экипажах эскадренных миноносцев «Гавриил», «Константин» и «Свобода», погибших в Копорской губе 21 октября 1919 года.
- Памятник в поселке Красная Горка на берегу Финского залива.
Командиры корабля
- 1916 — Шишко, Павел Оттонович
- 1919 — Севастьянов, Владимир Владимирович
Список командного состава, погибшего 21 октября 1919 года
- Командир: лейтенант Севастьянов Владимир Владимирович
- Помощник командира: лейтенант Гойниген-Гюне Владимир Николаевич
- 1-й артиллерист мичман Косминков Павел Сергеевич
- 1-й минер: мичман Шмидт Георгий Артурович
- Старший механик: старший лейтенант Грибовский Алексей Ильич
- Трюмный механик: старший гардемарин Ивачев Николай Павлович
- Штурман: мичман Агапов Леонид Иванович
- Плутонговый командир: мичман Вервендт Эгон Рихардович
Служили на корабле
- Меркушов, Василий Александрович — капитан 1-го ранга, автор книги «Записки подводника 1905–1915»
- Арсеньев Леонид Петрович - машинист
- Венедиктов Алексей Леонтьевич - матрос
Напишите отзыв о статье "Гавриил (эсминец)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Корнатовский Н. А. Борьба за Красный Петроград. — Москва: ООО «Издательство АСТ», 2004. — С. 322—327. — 606 с. — (Военно-историческая библиотека). — 5 000 экз. — ISBN 5-17-022759-0.
- ↑ Пухов А. [militera.lib.ru/h/puhov_a/index.html Балтийский флот в обороне Петрограда. 1919 год]. — М-Л: Военмориздат НКВМФ СССР, 1939. — 140 с.
Литература
- В. Ю. Усов. Эскадренные миноносцы типа «Лейтенант Ильин» и «Гавриил». Судостроение №10, 1984. Стр.63
Ссылки
- [web.archive.org/web/20070725222458/us.geocities.com/aldiman.geo/gavriil_c.htm#Gavriil Русский Императорский флот в первой мировой войне](недоступная ссылка) [www.webcitation.org/5koT1eCXs Архивировано из первоисточника 26 октября 2009.]
- [militera.lib.ru/tw/ammon_berezhnoy/06.html Аммон Г. А., Бережной С. С. Героические корабли российского и советского Военно-Морского Флота. — М.: Воениздат, 1981]
- [www.navycollection.narod.ru/ships/Russia/Destroyers/ESM_tip_Novik/foto_html/image48.html Вид на начало 1917 г. (схема)]
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Гавриил (эсминец)
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
