Гаврилин, Валерий Александрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Валерий Гаврилин
Основная информация
Дата рождения

17 августа 1939(1939-08-17)

Место рождения

Вологда, РСФСР, СССР

Дата смерти

28 января 1999(1999-01-28) (59 лет)

Место смерти

Санкт-Петербург, Россия

Страна

СССР СССР, Россия Россия

Профессии

композитор, кинокомпозитор, музыковед

Инструменты

кларнет, рояль

Жанры

балет, опера, песня

Награды

Валерий Александрович Гаври́лин (17 августа 1939 — 28 января 1999) — советский и российский композитор, автор симфонических и хоровых произведений, песен, камерной музыки, музыки к кинофильмам. Лауреат Государственной премии СССР (1985). Народный артист РСФСР (1985).





Биография

Валерий Александрович Гаврилин родился 17 августа 1939 года в Вологде, но семья жила в городе Кадников Сокольского района Вологодской области. Мать работала директором Кадниковского детского дома, а отец был заведующим районного отдела народного образования (РОНО) в городе Сокол. Отец вскоре после рождения сына погиб на войне (в 1942 году).

Впоследствии Валерий Гаврилин жил в селе Перхурьево Кубено-Озерского района Вологодской области, учился в школе в селе Воздвиженье (через дорогу) до 1950 года. Мать была осуждена за воровство, и ребёнок попал в детский дом в Октябрьском районе Вологды, учился в средней мужской школе № 9, занимался в хоре, играл в оркестре народных инструментов, учился на фортепиано под руководством Т. Д. Томашевской и пробовал сочинять. Закончив 7 классов средней школы, поступил в Вологодское музыкальное училище на дирижёрско-хоровое отделение. В это время в училище работала Государственная экзаменационная комиссия, возглавляемая доцентом Ленинградской консерватории И. М. Белоземцевым, который его прослушал и рекомендовал к поступлению в Ленинградскую Специальную музыкальную школу-десятилетку при консерватории. В 1953 году был принят в эту школу в класс кларнета (педагог М. А. Юшкевич) в 7-й класс и сразу же стал заниматься композицией у С. Я. Вольфензона и игрой на фортепиано у Е. С. Гугель[1].

В 1958 поступил в консерваторию, которую окончил в 1964 году по специальности музыковеда-фольклориста (руководитель — профессор Ф. А. Рубцов) и по классу композиции профессора О. А. Евлахова. У него же, после окончания консерватории Гаврилин занимался в аспирантуре.

С 1964 года вёл класс композиции в Музыкальном училище при Ленинградской консерватории. С 1965 года — член СК СССР. Незадолго до 60-летия композитора его сердце, перенёсшее два тяжелых инфаркта, не выдержало: Валерий Александрович ушёл из жизни 28 января 1999 года. Похоронен в Санкт-Петербурге на Литераторских мостках Волкова кладбища. Надгробие (архитектор В. А. Кашин, художник Ю. И. Селивестров) 2000

Звания и награды

Творчество

Для творчества Гаврилина характерны русская напевность и лиризм. Им введены новые формы хорового музицирования, основанные на синтезе академических и бытовых жанров. Со своей «Русской тетрадью» он вошёл в музыку в 60-е годы, в период так называемой второй неофольклорной волны, своеобразной параллели творчеству русских писателей-«деревенщиков». В «Русской тетради» и в «Военных письмах» он воплотил образ северо-русской крестьянки, а в вокальном цикле «Вечерок» создал портрет своеобразной Гретхен русской провинции.

Как эстетика, так и стиль Валерия Гаврилина — пример неоромантических тенденций в русской музыке. Это проявлялось прежде всего в тяготении к излюбленному романтиками жанру песни, в эстетизации и утончённой разработке простых песенных форм. Из песен складываются камерные вокальные циклы, вокально-симфонические поэмы. Композиционно им близки и своеобразные песенные «действа» — найденная композитором форма музыкально-поэтического театра. В «действах» угадывается отдалённая связь с народными музыкальными представлениями, традиции «играть» песню, есть в них и психологическая тонкость вокальных циклов. Имеют они условный сюжет, обычно сводящийся к какой-нибудь одной драматической ситуации. «Действа» разнообразны по содержанию, по своей жанровой природе. Так, «Свадьба» (либретто В. А. Гаврилина и А. Шульгиной) и «Пастух и пастушка» (по В. П. Астафьеву) ближе к психологической драме, а представление и песенки из старой русской жизни «Скоморохи» (слова В. Коростылёва) — образец социальной сатиры. В хоровой симфонии-действе «Перезвоны» сатирический элемент переплетен с мифологическим, со сказочной фантастикой, с аллегорией, с драматической темой суда личной совести перед лицом смерти.

В инструментальной музыке Валерия Гаврилина большое место занимают программная миниатюра, характерные и жанровые пьесы, составляющие его оркестровые сюиты и дивертисменты. Вокальный по природе талант композитора отличается неповторимой, собственной интонацией. Как и у любимых им ранних романтиков, у Гаврилина — культ мелодии. Свежий, первозданный песенный мелодизм — душа его музыки.

Музыка Гаврилина вся, от первой до последней ноты, напоена русским мелосом, чистота её стиля поразительная. Органическое, сыновнее чувство Родины — драгоценное свойство этой музыки, её сердцевина. Из песен и хоров Гаврилина встаёт вольная, перезвонная Русь. Но это совсем не любование экзотикой и архаикой, не музыкальное «штукарство» на раритетах древнего искусства. Это — подлинно. Это написано кровью сердца. Живая, современная музыка глубоко народного склада, и — самое главное — современного мироощущения, рождённого здесь, на наших просторах.

Георгий Свиридов

Литературное наследие

Литературное наследие Валерия Гаврилина — критические статьи, эссе, вступительные слова, выступления, интервью — раскрывает ещё одну грань его яркой личности. «Он писал и говорил о высокой миссии искусства — особенно музыки — в жизни народа, о композиторах (М. И. Глинке, М. П. Мусоргском, Г. В. Свиридове), исполнителях (З. А. Долухановой, Е. А. Мравинском, С. Т. Рихтере), о поэтах и писателях (Н. М. Рубцове, В. М. Шукшине, В. П. Астафьеве), об актёрах, о фольклоре, о бардовской песне и современной эстраде, о музыкальном восприятии и музыкальном просвещении, о нравственности, экологии и о многом другом, писал всегда темпераментно и увлекательно, в яркой образной и доходчивой форме. Его статьи и эссе, выступления по радио и телевидению, интервью с ним отличаются глубиной мысли, четко сформулированной позицией и собственным блистательным литературным стилем»[2]

Знаток и тонкий ценитель русского литературного слова Георгий Свиридов писал Гаврилину:

Вы обладаете подлинным литературным даром (что я заметил уже давно!), имеете свой язык, стиль и манеру высказывания. «Исправлять» Вас это значит «портить» Вас[…]

Гаврилин ориентировался на лучшие образцы отечественной и мировой музыкальной критики — Б. В. Асафьева, Р. Роллана. «Существенно отличаются статьи от большого числа работ, которые пишутся музыковедами для музыковедов и в которых излагаются многие важные и интересные мысли — как бы схемы анализа, поднявшиеся до интересных научных обобщений, однако не обретшие той художественной и литературной формы, в какой они были бы доступны широкому кругу интересующейся музыкой публики.»[2]

Сочинения

Балеты

Оперы

  • Моряк и рябина (1968)
  • Семейный альбом (1969)
  • Пещное действо (1970)

Произведения для музыкального театра

  • Так женился Копачи, музыкальная комедия в 1-м действии по пьесе Л.Таби

Симфонические произведения

  • Тараканище,
  • Увертюра C-dur для симфонического оркестра (1964)
  • Адажио для струнного оркестра (1964)
  • Свадебная, симфоническая сюита № 1 (1967)
  • Театральный дивертисмент, симфоническая сюита № 2 (1969)
  • Русская, симфоническая сюита № 3 (1970)
  • Французская, симфоническая сюита № 4 (1973)
  • Портреты, симфоническая сюита № 5 (1979)
  • Памяти Батюшкова, вальс для симфонического оркестра (1981)
  • Анюта, симфоническая сюита № 6 (1982)
  • Дом у дороги, симфоническая сюита № 7 (1984)

Камерно-вокальные произведения

2. Страдальная («Что, девчоночки, стоите…») 3. Страдальная («Зорю видно…») 4. Зима 5. Сею-вею 6. Дело было на гулянке 7. Страдания («Ой, не знаю, не знаю, не знаю я…») 8. В прекраснейшем месяце мае.

  • Марина на слова М.Цветаевой (1967)
  • Времена года вок. цикл для голоса и ф-но на народные слова и стихи С. Есенина (1969)
  • Пьяная неделя, вок.цикл для голоса и ф-но. Слова народные.
  • Три песни Офелии по В. Шекспиру, пер. Б. Пастернака (1971)
  • Немецкая тетрадь № 2, вок. цикл для голоса и ф-но на сл. Г.Гейне (1972)
  • Вечерок, вок. цикл для 2-х голосов и ф-но. ч.1 «Альбомчик», слова народные, А. Шульгиной и В. Гаврилина (1973); ч.2 «Танцы, письма, окончание», слова С. Надсона, И. Бунина, А. Ахматовой, А. Шульгиной и В. Гаврилина (1975)
  • Немецкая тетрадь № 3, вок.цикл для квартета голосов и ф-но на сл. Г. Гейне (1976) — не реализована.
  • Город спит, на слова А. Шульгиной (1978)
  • Простите меня, на слова А. М. Володина (1983)[3]

Вокально-симфонические произведения

  • Скоморохи, действо для солиста, мужского хора, балета и симф. оркестра. Слова В. Н. Коростылева (1967 г. — 1-я редакция, 1970 г. — 2-я редакция, 1986 г. — 3-я редакция)
  • Военные письма, вокально-симфоническая поэма для солистов, детского и смешанного хоров и симфонического оркестра. Слова А. Шульгиной (1972 г.)
  • Земля, вокально-симфонический цикл для свободного состава хора, солиста и симфонического оркестра. Слова А. Шульгиной (1974 г.)
  • Здравица («Апофеоз»), кантата для смешанного хора и симфонического оркестра, слова В. Максимова (1977 г.)
  • Заклинание, кантата для женского хора и симфонического оркестра. Слова А. Шульгиной (1977 г.)
  • Свадьба, действо для солистки, смешанного хора, балета и симфонического оркестра. Слова народные, А. Шульгиной и В. А. Гаврилина. (1978—1982)
  • Перезвоны (По прочтении В. М. Шукшина), хоровая симфония-действо для солистов, смешанного хора, гобоя, ударных и чтеца. Слова народные, А. Шульгиной и В. А. Гаврилина (1978—1982)
  • Пастух и пастушка, действо для солистов, большого хора, смешанного инструментального ансамбля. По В. Астафьеву (1983 г.), не осуществлено до конца.

Хоровые произведения (a cappella)

  • Люди мира (на слова С. Васильева) (1962)
  • Мы говорили об искусстве, кантата для смешанного хора a cappella на собственные слова (1963)
  • Памяти павших, хоровой цикл (1963)
  • Дон капитан, концертное рондо для смешанного хора, слова Р.Баранниковой (1969)
  • Припевки, для смешанного хора, слова народные (1972)

Камерно-инструментальные произведения

  • Три струнных квартета (1960, 1962, 1964)
  • Адажио в полифоническом стиле (1964)
  • Поэма для скрипки и ф-но (1963)
  • Соната для скрипки и ф-но (1964)
  • Соната для ф-но (1964)
  • Сочинения для ф-но в 2 руки (три тетради)
  • «Зарисовки» (цикл из 18-ти программных пьес) для ф-п в 4 руки (1970-е гг.) (CD с записью всех пьес в исп. Норы Новик и Раффи Хараджаняна — Рига-СПб)

Прочее

  • Музыка к спектаклям (36): «Так женился Копачи», «Походный марш», «Бронепоезд 14-69», «После казни прошу», «Через 100 лет в Березовой роще», «Две зимы и три лета», «Преступление и наказание», «С любимыми не расставайтесь», «Шаги командора», «Свои люди — сочтемся», «Над светлой водой», «Три мешка сорной пшеницы», «Черемуха». и др. (1959—1977)
  • Песни для голоса и ф-но, инструментального ансамбля или эстрадно-симфонического оркестра.
  • Поэма № 426 для солиста, инструментального ансамбля, ЭВМ 328-RS и магнитофона

Фильмография

Библиография

  • Бялик М., Русская тетрадь В.Гаврилина, // Музыкальная жизнь, 1968, № 1
  • Васильева Н., В. Гаврилин. Мой жанр — видимо опера. // Юность, 1968, № 5
  • [www.booksite.ru/gavrilin/book/index.htm О музыке и не только… Записи разных лет / Сост. Н. Е. Гаврилина и В. Г. Максимов. — СПб.: Композитор Санкт-Петербург, 2003. — 344 с., ил.]
  • [www.booksite.ru/fulltext/slus/haya/serd/index.htm В. А. Гаврилин. Слушая сердцем…, Статьи. Выступления. Интервью. Сборник.] — СПб.: Композитор — Санкт-Петербург, 2005.
  • [www.booksite.ru/gavrilin/21.htm Русское в «Русской тетради» В. Гаврилина // И. Земцовский. Фольклор и композитор: теоретические этюды. — М., 1978. — С.102-117.]
  • Лукьянова Н. В. «Зарисовки» В. Гаврилина и их роль в фортепианно-ансамблевой культуре СПб на рубеже ХХ-ХХI столетий". // Фортепианное искусство, Вып. I. — СПб., Изд. РГПУ им А. И. Герцена, 2004. — с. 113—122.
  • Советские композиторы и музыковеды, справочник в трех томах. — М.: Советский композитор, 1978.
  • [www.booksite.ru/gavrilin/19.htm Две «тетради» В. Гаврилина // Сохор А. Статьи о советской музыке. — Ленинград, 1974. — С. 170—177.]
  • Супоницкая К. В творческой лаборатории Валерия Гаврилина // Музыкальная академия, 2009, № 3.
  • Тевосян А. Т. Перезвоны: жизнь, творчество, взгляды Валерия Гаврилина. — СПб., 2009.
  • Хараджанян Р. И. Единство в многообразии: О некоторых особенностях художественной личности Валерия Гаврилина (На основе многолетнего творческого и личного общения и высказываний композитора). // Музыкальное образование в современном мире. Диалог времен. Ч. 2, — СПб.: РГПУ им. А. И. Герцена, 2009. — с. 93-102.
  • Христиансен Лид. Л. Статья в Музыкальной энциклопедии. — М., 1973.

Факты

  • [www.volfilarmonia.ru/ Вологодская филармония] носит имя Гаврилина. Под её эгидой каждые два года проходит Гаврилинский фестиваль, а также Губернаторский международный юношеский исполнительский конкурс им. В. А. Гаврилина.
  • В Вологде существует музей «Литература. Искусство. Век XX» (филиал Вологодского государственного историко-архитектурного и художественного музея заповедника), посвящённый творчеству Валерия Гаврилина и Николая Рубцова
  • [www.gavrilin-dshi.ru/ «Санкт-Петербургская детская музыкальная школа искусств им. В. А. Гаврилина»].
  • Имя Гаврилина носит [www.edu35.ru/index.php?rm=establ&rd=ou&nm=1175&bk= детская музыкальная школа] Кадникова.
  • Учреждена [www.cultinfo.ru/gavrilin именная стипендия] для студентов Санкт-Петербургской консерватории.
  • [www.cultinfo.ru/gavrilin/ Имя GAVRILIN присвоено малой планете солнечной системы].
  • В память о композиторе названы улицы в Санкт-Петербурге и селе Кубенское.

Адреса в Ленинграде

  • 1980 - 1995 --- улица Пестеля, 12.

Памятники

  • На доме по адресу улица Пестеля 12 в 2001 году была установлена [www.interpress.ru/index.php?page=photo&id=12211 мемориальная доска] (скульптор Ю. В. Евграфов., архитектор В. А. Кашин) с текстом: " В этом доме с 1980 по 1995 год жил и работал композитор Валерий Александрович Гаврилин".
  • [www.cultinfo.ru/home/1925/15.htm Мемориальная доска] на здании вологодской музыкальной школы № 1.
  • [mkrf.ru/news/regions/detail.php?id=84003 Бюст] работы скульптора Ю. В. Евграфова.

Напишите отзыв о статье "Гаврилин, Валерий Александрович"

Примечания

  1. Официальная автобиография, написанная для «Листка для учета кадров» в 1980 году.
  2. 1 2 А. Т. Тевосян. Гаврилин — музыковеддлооолблл , критик, культуролог. в сб. «Слушая сердцем» — СПб: издательство «Композитор — Санкт-Петербург», 2005
  3. [a-pesni.golosa.info/romans/gavrilin/prostitemenia.htm ПРОСТИТЕ МЕНЯ А. Володин]

Ссылки

  • [www.booksite.ru/gavrilin/index.htm Валерий, Гаврилин. Музыка, публикации]
  • [www.cultinfo.ru/gavrilin/ Биография]
  • [www.proarte.ru/ru/komposers/music-articles/izvestia1999/1999005.htm Некролог]
  • Валерий Гаврилин (англ.) на сайте Internet Movie Database
  • [www.allmusic.com/cg/amg.dll?P=amg&sql=41:9051~T2 Valery Gavrilin] (англ.) на сайте Allmusic
  • [www.booksite.ru/lichnosty/index.php?action=person_page&pid=197&cid=2 Гаврилин Валерий Александрович]
  • Распоряжение Администрации Санкт-Петербурга N 716-ра от 31.08.2001 об установки мемориальной доски В. А. Гаврилину.

Отрывок, характеризующий Гаврилин, Валерий Александрович

– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.
Издатель Русского вестника Глинка, которого узнали («писатель, писатель! – послышалось в толпе), сказал, что ад должно отражать адом, что он видел ребенка, улыбающегося при блеске молнии и при раскатах грома, но что мы не будем этим ребенком.
– Да, да, при раскатах грома! – повторяли одобрительно в задних рядах.
Толпа подошла к большому столу, у которого, в мундирах, в лентах, седые, плешивые, сидели семидесятилетние вельможи старики, которых почти всех, по домам с шутами и в клубах за бостоном, видал Пьер. Толпа подошла к столу, не переставая гудеть. Один за другим, и иногда два вместе, прижатые сзади к высоким спинкам стульев налегающею толпой, говорили ораторы. Стоявшие сзади замечали, чего не досказал говоривший оратор, и торопились сказать это пропущенное. Другие, в этой жаре и тесноте, шарили в своей голове, не найдется ли какая мысль, и торопились говорить ее. Знакомые Пьеру старички вельможи сидели и оглядывались то на того, то на другого, и выражение большей части из них говорило только, что им очень жарко. Пьер, однако, чувствовал себя взволнованным, и общее чувство желания показать, что нам всё нипочем, выражавшееся больше в звуках и выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему. Он не отрекся от своих мыслей, но чувствовал себя в чем то виноватым и желал оправдаться.
– Я сказал только, что нам удобнее было бы делать пожертвования, когда мы будем знать, в чем нужда, – стараясь перекричать другие голоса, проговорил он.
Один ближайший старичок оглянулся на него, но тотчас был отвлечен криком, начавшимся на другой стороне стола.
– Да, Москва будет сдана! Она будет искупительницей! – кричал один.
– Он враг человечества! – кричал другой. – Позвольте мне говорить… Господа, вы меня давите…


В это время быстрыми шагами перед расступившейся толпой дворян, в генеральском мундире, с лентой через плечо, с своим высунутым подбородком и быстрыми глазами, вошел граф Растопчин.
– Государь император сейчас будет, – сказал Растопчин, – я только что оттуда. Я полагаю, что в том положении, в котором мы находимся, судить много нечего. Государь удостоил собрать нас и купечество, – сказал граф Растопчин. – Оттуда польются миллионы (он указал на залу купцов), а наше дело выставить ополчение и не щадить себя… Это меньшее, что мы можем сделать!
Начались совещания между одними вельможами, сидевшими за столом. Все совещание прошло больше чем тихо. Оно даже казалось грустно, когда, после всего прежнего шума, поодиночке были слышны старые голоса, говорившие один: «согласен», другой для разнообразия: «и я того же мнения», и т. д.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по десять человек с тысячи и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое кого под руку и разговаривая.
– Государь! Государь! – вдруг разнеслось по залам, и вся толпа бросилась к выходу.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только, по тому, что он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
– Господа! – сказал дрогнувший голос государя; толпа зашелестила и опять затихла, и Пьер ясно услыхал столь приятно человеческий и тронутый голос государя, который говорил: – Никогда я не сомневался в усердии русского дворянства. Но в этот день оно превзошло мои ожидания. Благодарю вас от лица отечества. Господа, будем действовать – время всего дороже…
Государь замолчал, толпа стала тесниться вокруг него, и со всех сторон слышались восторженные восклицания.
– Да, всего дороже… царское слово, – рыдая, говорил сзади голос Ильи Андреича, ничего не слышавшего, но все понимавшего по своему.
Из залы дворянства государь прошел в залу купечества. Он пробыл там около десяти минут. Пьер в числе других увидал государя, выходящего из залы купечества со слезами умиления на глазах. Как потом узнали, государь только что начал речь купцам, как слезы брызнули из его глаз, и он дрожащим голосом договорил ее. Когда Пьер увидал государя, он выходил, сопутствуемый двумя купцами. Один был знаком Пьеру, толстый откупщик, другой – голова, с худым, узкобородым, желтым лицом. Оба они плакали. У худого стояли слезы, но толстый откупщик рыдал, как ребенок, и все твердил:
– И жизнь и имущество возьми, ваше величество!
Пьер не чувствовал в эту минуту уже ничего, кроме желания показать, что все ему нипочем и что он всем готов жертвовать. Как упрек ему представлялась его речь с конституционным направлением; он искал случая загладить это. Узнав, что граф Мамонов жертвует полк, Безухов тут же объявил графу Растопчину, что он отдает тысячу человек и их содержание.
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.



Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.