Гаврилов, Николай Андреевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Николай Андреевич Гаврилов
Псевдонимы:

Валентин

Место рождения:

Дальнее Константиново,
Нижегородская губерния

Место смерти:

Маккавеево, Читинский уезд, Забайкальская область

Партия:

РСДРП(б)

Род деятельности:

революционер, военачальник

Гаври́лов Никола́й Андре́евич (6 декабря 1886, Дальнее Константиново, Нижегородская губерния — август 1919, Маккавеево, Читинский уезд, Забайкальская область) — участник революционных событий и Гражданской войны в Сибири, борец за установление Советской власти в Иркутске, гласный Иркутской городской думы[1].





Биография

Родился 6 декабря 1886 года в селе Дальнее Константиново Тепелевской волости Нижегородской губернии в крестьянской семье. Получил начальное образование в двухклассной школе того же села. Затем учился в Поливановской учительской семинарии, которую окончил в 1905 году. Затем получил место учителя в земской школе села Серятино Подольского уезда Московской губернии.

Политическая деятельность

В 1903 году, ещё будучи студентом семинарии, примкнул к социал-демократам, принимал активное участие в жизни партии. 17 декабря 1906 года задержан полицией на станции Царицыно-Дачное Московско-Курской железной дороги. Три месяца просидел в Лефортовском полицейском доме, затем 19 марта 1907 года выслан по этапу в Нижний Новгород. Вскоре перешёл на нелегальное положение, в качестве профессионального революционера участвовал в работе Московской окружной организации большевиков. Во второй половине 1907 года — член Московского окружного комитета РСДРП(б), ведёт партийную работу в Иваново-Вознесенске и Коломне под именем Павла Афанасьевича Самсонова. 2 ноября 1907 года арестован и привлечён по делу Московского комитета РСДРП. В феврале 1908 года вместе с другими восемью политическими заключёнными бежит из Сущёвской полицейской части. Продолжает партийную работу в Орехово-Зуево. Весной 1908 года отправляется на партийную работу в Баку, осенью 1908 года возвращается в Москву. Член Бутырской районной организации большевиков, организатор Лефортовской и Сокольнической районных парторганизаций.

Избран членом Московского комитета РСДРП(б) от Лефортовского района. 23 мая 1909 года на квартире Лидии Шашек был арестован вместе с другими членами Московского комитета партии. После двух с половиной лет одиночного заключения приговорён 10 декабря 1911 года к четырём годам каторжных работ. Каторгу обывал в Бутырской тюрьме, где основательно выучил четыре иностранных языка, высшую математику. После выхода на поселение в 1915 году был отправлен в Иркутскую губернию. Работал в кооперации Иркутска. После Февраля начал работу по объединению большевистских элементов Иркутской организации РСДРП. Избирается членом Иркутского комитета партии, членом губернского бюро профсоюзов, членом городской управы. Работа в качестве секретаря губернской примирительной камеры приносит Гаврилову популярность среди рабочих масс Иркутска. Он избирается в Учредительное собрание по списку большевиков.

В декабре 1917 года, во время восстания иркутских юнкеров, попал в плен к ним, но по требованию Военно-революционного комитета освобождён. Единогласно избирается губернским комиссаром вместо бывшего комиссара Временного правительства. На II общесибирском съезде советов (конец февраля 1918 года) избран в ЦИК Советов Сибири (Центросибирь II созыва). Одновременно работал в качестве губернского комиссара и члена президиума Губисполкома. В период отступления от Иркутска, в отсутствие Н. Н. Яковлева, временно возглавлял Центросибирь. Во время разгрома и отступления красных из Иркутска Гаврилов собрал остатки сил и в августе образовал Сибирский Совет народных комиссаров — в числе пяти человек (Лазо, Кларк, Матвеев, Бутков), во главе которого стал.

На конференции на станции Урульга, Забайкальской железной дороги, 28 августа 1918 года Сибирский Совнарком был упразднён. Отступая с боями и взрывами мостов по линии железной дороги, Гаврилов дошёл до Благовещенска. Здесь в момент падения советской власти ушёл в подполье и взялся за педагогическую работу. Служил в школе, под фамилией Сидоренко, поддерживал связь с профсоюзами и печатал в легальной газете фельетоны, высмеивавшие атамана Семёнова и Колчака. Имея связь с Хабаровским арсеналом, снабжал партизан оружием, сносился с Владивостоком и Иркутском, изготовлял листовки в устроенной при его помощи подпольной типографии. 28 мая 1919 года арестован в Хабаровске (выдан провокатором Розенблатом) и 1 июня отвезён казаками в Нерчинск. В августе 1919 года на станции Маккавеево около Читы убит семёновцами.

Память

В Иркутске улица Бытовая (бывшая Савиновская) переименована в улицу Гаврилова в 1967 году по решению исполкома Иркутского совета депутатов трудящихся № 458 от 17.07.1967[2].

Напишите отзыв о статье "Гаврилов, Николай Андреевич"

Примечания

  1. Петров А. В., Плотникова М. М. [ottisk-irk.ru/ckfinder/userfiles/files/%D0%93%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5%20%D0%B3%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D1%8B%20%D0%B3%D0%BB%D0%B0%D1%81%D0%BD%D1%8B%D0%B5%20%D0%B8%20%D0%B4%D0%B5%D0%BF%D1%83%D1%82%D0%B0%D1%82%D1%8B%20%D0%98%D1%80%D0%BA%D1%83%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9%20%D0%B4%D1%83%D0%BC%D1%8B%201872_2011.pdf Городские головы, гласные и депутаты Иркутской думы 1872—2011: Биографический справочник]. — Иркутск: Оттиск, 2011. — 396 с. — С. 160.
  2. [irkutskmemorial.ru/kirovskii-raion/ul-gavrilova-10-ugol-ul-chkalova Информационная доска: Улица названа в честь Гаврилова Николая Андреевича | Кировский район/Гаврилова/10]

Ссылки


Отрывок, характеризующий Гаврилов, Николай Андреевич

– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.