Гагара, Василий Яковлевич

Гагара (Гогара) Василий Яковлевич (посл. треть XVI века, Плёс - после 1637, Москва), купец, путешественник, писатель.

Жил в Казани, торговал с Персией. До 40 лет жил, по собственным словам, "блудно и скверно", в результате чего рано умерла жена, утонул корабль с товарами, начались неудачи в торговле. После церковного покаяния и обета совершить паломничество в Иерусалим за год нажил вдвое больше потерянного. В 1634 году со слугой и восемью спутниками отправился по Волге из Казани в Астрахань, а оттуда - в Тифлис. В Грузии осмотрел храм Метехи, развалины укрепления Тарикали. В Иерусалиме побывал на приёме у вифлеемского митрополита Афанасия. 20 декабря 1635 года прибыл в Египет, где встретился с александрийским патриархом Герасимом Спарталиотом и получил от него грамоту к царю Михаилу Федоровичу. В Каире и его окрестностях осмотрел христианские древности и пирамиды фараонов, побывал на реке Нил. По дороге на родину собирал сведения о внешней политике Турции, Польши, Молдавии. Встречался в Яссах с митрополитом Варлаамом. В Виннице был задержан и ограблен воеводой Калиновским, принявшим его за московского посла в Турции Афанасия Буколова. Все бумаги и грамоты, найденные у него, были отобраны и увезены в Варшаву королю Владиславу IV. 14 недель Гагара находился под стражей и был освобождён по грамоте, присланной из Москвы. 14 апреля 1637 года приехал в Киев, где беседовал с архиепископом Афиногеном и митрополитом П.Могилой. Из Киева через Путивль в мае 1637 года вернулся в Москву. За свои странствия и дипломатические успехи был записан в "Гостиной сотне" с приказом "служити с Москвы".

Сочинения

Житие и хождение в Иерусалим и Египет казанца Василия Яковлевича Гагары. - СПб, 1891.

Литература

• Адрианова-Перетц В. П. Хождение в Иерусалим и Египет Василия Гагары. Ленинград, Сб. российской публичной библиотеки, 1924.
• Гагара, Василий Яковлев // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Леонид (Кавелин). Иерусалим, Палестина и святой Афон по русским паломникам XIV-XVII веков//ЧОИДР (Чтения в Обществе истории и древностей российских), 1871, кн.1, отд. 2.

Отрывок, характеризующий Гагара, Василий Яковлевич

Все дома Можайска были заняты постоем войск, и на постоялом дворе, на котором Пьера встретили его берейтор и кучер, в горницах не было места: все было полно офицерами.
В Можайске и за Можайском везде стояли и шли войска. Казаки, пешие, конные солдаты, фуры, ящики, пушки виднелись со всех сторон. Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы и чем глубже погружался в это море войск, тем больше им овладевала тревога беспокойства и не испытанное еще им новое радостное чувство. Это было чувство, подобное тому, которое он испытывал и в Слободском дворце во время приезда государя, – чувство необходимости предпринять что то и пожертвовать чем то. Он испытывал теперь приятное чувство сознания того, что все то, что составляет счастье людей, удобства жизни, богатство, даже самая жизнь, есть вздор, который приятно откинуть в сравнении с чем то… С чем, Пьер не мог себе дать отчета, да и ее старался уяснить себе, для кого и для чего он находит особенную прелесть пожертвовать всем. Его не занимало то, для чего он хочет жертвовать, но самое жертвование составляло для него новое радостное чувство.


24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.