Гагарин, Григорий Иванович

Григорий Иванович Гагарин
Художник К.П.Брюллов, 1820-е гг.
Род деятельности:	русский дипломат,поэт
Дата рождения:	17 (28) марта 1782(1782-03-28)
Место рождения:	Москва
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	12 (24) февраля 1837(1837-02-24) (54 года)
Место смерти:	Мюнхен
Отец:	Иван Сергеевич Гагарин
Мать:	Мария Алексеевна Волконская
Супруга:	Екатерина Петровна Соймонова
Дети:	5 сыновей
Награды и премии:

Князь Григорий Иванович Гагарин (1782—1837) — дипломат и поэт, покровитель искусств, внук С. В. Гагарина, брат С. И. Гагарина, отец художника Г. Г. Гагарина. Тайный советник.

Биография

Второй сын капитана 2-го ранга князя Ивана Сергеевича Гагарина (1752—1810) от брака с Марией (1753—1804), дочерью князя А. Н. Волконского. Двоюродный брат декабриста М. М. Нарышкина, М. М. Тучковой и В. А. Мусина-Пушкина, а также многочисленных князей Гагариных — Николая Сергеевича, Сергея Сергеевича, Фёдора Фёдоровича, Веры Фёдоровны, Павла Павловича и других.

Дипломатическая карьера

Образование получил в Московском университетском благородном пансионе, который окончил с золотой медалью. В молодости славился необычайной красотой.

В июне 1797 года князь Г. И. Гагарин поступил на службу юнкером в Коллегию Иностранных дел, а 1 октября 1798 года был назначен переводчиком в Московский архив; 19 октября 1800 году получил орден Святого Иоанна Иерусалимского. Назначенный 13 мая 1802 года состоять при российской миссии в Вене, он через три года переводится в Константинополь.

Во время войны с Францией 1806—1807 состоял при главнокомандующем генерале от кавалерии бароне Л. Л. Беннигсене и в 1807 году награждён орденом Св. Владимира 4-й степ. Во время мирных переговоров с Францией в Тильзите (июнь 1807) состоял при российском уполномоченном князе Я. И. Лобанове-Ростовском; в октябре того же года был назначен секретарем посольства в Париж.

В апреле 1809 года князь Гагарин был пожалован в звание камергера и вскоре переведен в Петербург, в Коллегию Иностранных дел, откуда в октябре 1810 года перешёл в Министерство финансов. Произведённый в январе 1811 года в статские советники, 26 октября того же года Гагарин был назначен статс-секретарем Государственного Совета по Департаменту законов.

Карьера Г. И. Гагарина, поначалу складывалась успешно. Однако в 1813 году на него обратила «особенное внимание» знаменитая красавица Мария Антоновна Нарышкина, любовница Александра I. Император дал волю оскорблённым чувствам, вскоре после рождения у Нарышкиной сына Эммануила:

…Красавице было приказано отправиться путешествовать, а государственный секретарь получил отставку.

— Головкин Ф. Г. Двор и царствование Павла I. Портреты, воспоминания. — М., 2003.

В январе 1816 года действительный статский советник Г. И. Гагарин «для поправления здоровья», оставив любовницу, отправился с семьей за границу, где жил в Италии, Франции, Швейцарии и Германии.

Вернуться на службу Гагарину удалось через 10 лет. В апреле 1822 года он был назначен советником посольства в Рим, где по смерти А. Я. Италинского, в июле 1827 года, занял пост чрезвычайного посланника и полномочного министра, который оставил лишь в апреле 1832 года, будучи переведен на тот же пост при баварском дворе, который занимал до конца жизни.

Князь Григорий Иванович Гагарин скончался 12 февраля 1837 года. Ф. И. Тютчев писал о последних днях его жизни в январе 1837 года:

«За последние три месяца его здоровье заметно ухудшилось. С самого начала зимы он не выходит из своей комнаты, а сейчас едва встает с постели. Он угасает с каждым днем... Его жена, которая вернулась на днях из Парижа, ужаснулась, увидев, в каком он состоянии. Бедняга! Мне искренно жаль его. Он умирает сломленный, изверившийся во всем, весь в долгах. Как дорого приходится расплачиваться за несколько приятных мгновений жизни».

Общество литераторов и художников

Товарищ Жуковского и А. И. Тургенева по Московскому университетскому пансиону, князь Гагарин был большим любителем литературы и в молодости сам выступал как писатель и прозой и стихами; так, в конце 1790-х гг. он участвовал в «Приятном и полезном препровождении времени» и «Утренней Заре» перевел вместе с П. Лихачевым книжку Блера «О начале и постепенном приращении языка и изобретений письма», а в 1811 году напечатал в Санкт-Петербург свои «Эротические стихотворения».

Он находился в приятельских и дружеских отношениях со многими выдающимися писателями своего времени, состоял почётным членом «Арзамаса» и, находясь, долгое время за границей, не порывал, однако, сношений с прежними друзьями; между прочим, А. И. Тургенев восхищался его письмами и находил, что они «умны и от сердца».

…Я восхищаюсь его письмами, в которых вижу благотворное влияние климата на здоровье и на самый характер; великих воспоминаний на воображение; умственных занятий, чуждых всего мелочного, на ум; произведений искусств , на вкус его и даже на самый слог .

Кроме того, Гагарин был большим любителем искусств, театра и в особенности живописи, и к миру художников относился всегда в высшей степени благожелательно. Так, в Париже он особенно старался поддержать Уткина Н. И., в Риме был в самых близких отношениях с колонией русских молодых художников, которых Академия Художеств посылала в Италию для усовершенствования.

До Г. И. Гагарина, должность советника русского посольства в Риме занимал А. Я. Италинский, относившийся к русским художникам недоброжелательно и даже несколько злобно. Г. И. Гагарин поддерживал молодых русских художников, в своем доме он устраивал дружеские вечера, посылал в Россию письма с просьбой увеличить художникам содержание. Искренняя дружба связывала Г. И. Гагарина с Кипренским и Карлом Брюлловым. Гагарин, рано распознал огромное дарование в молодом тогда ещё Брюллове. Брюллов был так привязан к Г. И. Гагарину, что во время своей тяжелой болезни, постигшей его в 1835 году, решил составить завещание, по которому оставлял ему все свои произведения.
С 1827 года Г. И. Гагарин состоял почетным членом Академии Художеств.

Семья

С 1809 года был женат на Екатерине Петровне Соймоновой (1790—1873), дочери сенатора, действительного тайного советника Петра Александровича Соймонова, сестре знаменитой С. П. Свечиной. В период увлечения красавицей М. А. Нарышкиной (в 1813—1816 годах) супруги жили отдельно. В браке имели 5 сыновей, утверждённых в 1852 году в правах княжеского Российской Империи достоинства:

• Григорий (1810—1883) — обер-гофмейстер, генерал-майор (потом тайный советник), вице-президент Академии художеств, русский художник.
• Евгений (1811—1886) — камер-юнкер, действительный статский советник
• Лев Григорьевич (1818—1872)
• Феофил Григорьевич (1820—1853), один из видных собирателей древних русских и восточных монет, автор ряда публикаций по вопросам нумизматики.
• Александр Григорьевич (1827—1895), женат на княжне Екатерине Владимировне Львовой (1837—1911), дочери князя Владимира Владимировича Львова и Софьи Алексеевны Перовской.

Литература

• Гагарин, Григорий Иванович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• Издание вел. кн. Николая Михайловича. Русские портреты XVIII и XIX столетий", т. 3, выпуск 4. 1907

Отрывок, характеризующий Гагарин, Григорий Иванович

– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.