Гагарин, Лев Николаевич

Князь Лев Николаевич Гагарин (1828—1868) — московский губернский предводитель дворянства из княжеского рода Гагариных.

Биография

Родился 3 (15) сентября 1828 года в Москве, рано лишился родителей — Николая Сергеевича и Марии Алексеевны — и жил у бабушки по матери, графини Анны Бобринской.

Один год учился в Петербургском университете. В декабре 1847 года поступил на службу в министерство иностранных дел, а в феврале 1852 года был причислен к министерству внутренних дел, откуда был уволен за штат в 1855 году. В этом же году определился в дружину № 109 Государственного ополчения с переименованием в подпоручики; 1 октября 1856 года был переведён в лейб-гвардии стрелковый Императорской фамилии батальон и назначен батальонным адъютантом. 28 ноября того же года награждён орденом св. Станислава 3-й степени; 7 апреля 1857 года произведён в поручики. 30 ноября 1857 года уволен от военной службы.

В 1858 году дворянством Серпуховского уезда был избран членом Московского губернского комитета об улучшении быта помещичьих крестьян; 24 марта 1859 года — почётным попечителем московских гимназий и в этом же году назначен членом попечительного совета учреждений общественного призрения и попечителем московского сиротского дома (попечительства продолжались до 1862 года). Пожалован в камер-юнкеры 30 августа 1860 года.

С 20 декабря 1860 года он — член московского губернского по крестьянским делам присутствия; с 1862 года — московский губернский предводитель дворянства. В это время вводились новое городовое положение, земство, новые суды и он с необыкновенным тактом руководил общественными собраниями. Он имел большое состояние, но его дом на Новинском бульваре (№ 20) отличался комфортом без излишней роскоши; он много участвовал в делах благотворительности,

С 30 августа 1862 года Л. Н. Гагарин — в звании камергера; с 26 августа 1864 года — действительный статский советник. Был пожалован орденами Св. Владимира 3-й степени и Станислава 1-й степени и назначен в должность гофмейстера.

В 1861 году князь Гагарин женился на известной петербургской балерине Анне Ивановне Прихуновой. Супруги имели единственного сына Владимира (родился 4 ноября 1861 года^{[уточнить]}).

Летом 1868 года Л. Н. Гагарин с женой и сыном отправились за границу, в Бад-Ишль; здесь 22 июля он с сыном и его воспитателем гулял по сухому дну пруда, но неожиданно были открыты шлюзы; воспитателю удалось спастись, а Гагарины трагически погибли. Похоронены оба в Петербурге на кладбище Александро-Невской лавры.

Литература

• Гагарин, Лев Николаевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.

Ссылки

• [ru.rodovid.org/wk/Запись:280465 Гагарин, Лев Николаевич] на «Родоводе». Дерево предков и потомков

Отрывок, характеризующий Гагарин, Лев Николаевич

– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.