Гагарин, Станислав Семёнович
| Станислав Гагарин | |
| Имя при рождении: |
Станислав Семёнович Гагарин |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Род деятельности: | |
| Годы творчества: | |
| Жанр: |
проза |
| Дебют: |
Штурман Уоллес (1968) |
Станислав Семёнович Гагарин (1935 — 22 ноября 1993) — русский советский писатель, автор одного из лучших и наиболее правдивых романов о Великой Отечественной войне «Мясной Бор», а также приключенческих и фантастических произведений.
Биография
Станислав Гагарин родился в посёлке Уваровка Можайского района Московской области. В детстве жил на Кавказе. Окончил судоводительский факультет Ленинградского мореходного училища. Работал штурманом, капитаном на торговых судах и судах рыболовного флота. Учился во Всесоюзном заочном юридическом институте, после окончания которого стал работать преподавателем в ВЮЗИ. Публиковаться начал с 1968 года. Писал рассказы и повести морской тематики, затем приключенческие и фантастические произведения.
Публиковался в ежегодниках «Фантастика» издательства «Молодая гвардия», в альманахе «Искатель», в других периодических изданиях, издавался отдельными книгами.
Проживал в Рязанской области и в Екатеринбурге.
Скончался 22 ноября 1993 года.
Произведения
- …Пожнешь бурю: Хроника двух трагических часов
- Агасфер из созвездия Лебедя
- Альфа Кассиопеи
- Бой за Кара-Агач
- Возвращение в Итаку
- Вторжение (3 книги)
- Евпатий Коловрат
- Контрразведчик
- Ловушка для «Осьминога»
- Мясной Бор
- Разум океана
- Третий апостол
- Три лица Януса
- Умереть без свидетелей
- Черный занавес
- Ящик Пандоры
Напишите отзыв о статье "Гагарин, Станислав Семёнович"
Отрывок, характеризующий Гагарин, Станислав Семёнович
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
