Гадданы
Поделись знанием:
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
| Самоназвание |
gaddan |
|---|---|
|
Всего: 25 тыс. чел | |
| Язык |
гаддан |
| Религия | |
| Родственные народы | |
Гадда́ны, также гаддан — народ, проживающий на Филиппинах, в провинции Исабела и Нуэва-Вискайя на острове Лусон. Близки к гадданам — калинга и ибанаги. Около 25 тыс. человек.
Говорят на языке гаддан, западно-австронезийской группы австронезийской семьи (Мешков 1982: 183).
Содержание
Религия
Существуют две группы гадданов: гадданы-язычники и гадданы-христиане, еще их называют ёгад, ранее они представляли единую этническую общность. Гадданы имеют культурную специфику, являются приверженцами традиционных культов анитос. Гадданы считают многочисленных духов анито. Система предзнаменований зиждется на основе анализа поведения птиц, ящериц и змей. Это имеет большое значение в их жизни. До 30-х годов XX века практиковали «охоту за головами». Шаманы-медиумы в основном женщины, реже — мужчины. Развита мифология, престижные церемонии, исцеления и жизненного цикла (Токарев 1976: 122).
Культура и быт
- Традиционные хозяйственные занятия — это поливное пашенное (у ёгад) и ручное подсечно-огневое (у гадданов проживающих на севере, имеет большее значение чем у южных). Так же распространена охота, собирательство, рыболовство, торговля ротангом и бамбуком и изделиями из них. Основные сельскохозяйственные культуры — табак, суходольный рис, начали культивировать сравнительно недавно. Выращивают сахарный тростник, бананы, а из овощных культур — тыквы, помидоры, бобовые, баклажаны. Гадданы занимаются различными ремеслами, такими как — обработка дерева и металла, плетение, ткацкое и гончарное. Чёткая система разделения труда по половому признаку отсутствует (Почагина 1999: 130).
- Традиционный тип поселения. Небольшие поселения, дисперсные. Гадданы меняют место поселения каждые 4-5 лет, это связано с их хозяйственной деятельностью.
- Традиционное жилище из бамбука, свайное (возвышаются над землей на 3-20 футов), прямоугольные в плане, однокамерные, крыша делается из травы или соломы. Стены из плетёного вертикального бамбука. Практически отсутствует мебель, гадданы спят на циновках, а одежду, домашнюю утварь и продовольствие хранят в сундуках, кувшинах и различных корзинах. Не редки дома на деревьях. (Мешков 1982: 192).
- Традиционная пища. Основная потребляемая пища — это овощи, фрукты. Мясо потребляют крайне редко, по праздникам.
- Традиционная одежда у мужчин — набедренная повязка, а у женщин — несшитая юбка. Большое количество украшений, браслетов, сёрег (Почагина 1999: 130).
- Традиционная социальная и политическая организация. Система родства билатеральная, киндред — доминирующий тип родственной группы. Неолокальный брак. Свободный выбор брачного партнёра. Сохраняются отработки за невесту, временный брак (солиад) практикуется обмен жёнами. Для того чтобы наладить отношения, аналогичные родственным и основная функция этого брака — рождение детей у бездетных пар. Связи побратимства и обрядного родства очень сильны. Отношения в обществе характеризуются реципрокальностью. Поселения имеют совет, который возглавляет старейшина.
- Традиционная духовная культура представлена мифологией, престижными церемониями, обрядами жизненного цикла, исцеления. Богатый и разнообразный музыкальный и танцевальный фольклор. Развита народная медицина (Почагина 1999: 130).
Напишите отзыв о статье "Гадданы"
Литература
- Почагина О. В. Гадданы // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1999. С.130.
- Традиционные культы // Токарев С. А. Религия в истории народов мира. М.: Политиздат, , М. — 1976. С. 120—130 Библиотека атеистической литературы
- Мешков К. Ю. Филиппины // Малые народы Индонезии, Малайзии и Филиппин / Отв. ред. Н. Н. Чебоксаров и А. И. Кузнецов. М.: Наука, 1982: 175—226.
- Народы Филиппин // [philippine.ru/article_peoples_southeast_asia.html Народы Юго-Восточной Азии] / Под ред. А. А. Губера, Ю. В. Маретина, Д. Д. Тумаркина, Н. Н. Чебоксарова. — М.: Наука, 1966. — С. 641—692. — (Народы мира, этнографические очерки).
|
Портал «Азия» |
|---|
Ссылки
- [www.ethno-online.ru/index.php?go=Spravka&in=view&id=292 Гадданы\\"ethno-onlinе"]
- [enc.mail.ru/article/?1900020244 Гадданы\\Энциклопедия «Народы и религии мира»@Mail.ru]
- [www.bansa.org/?q=dictionaries/cmd&dict_lang=Ibanag Bansa.org Ibanag Dictionary] (англ.)
|
Это заготовка статьи о народах мира. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Гадданы
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
