Гадяцкий полк

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Гадячский полк»)
Перейти к: навигация, поиск
Гадячский полк
Полковой город: Гадяч
Создан: 1648
Ликвидирован: 1782
Сотни
Сотни: Борковская
Веприцкая
1-я Гадяцкая
2-я Гадяцкая
Груньская
1-я Зеньковская
2-я Зеньковская
Ковалевская
Комышнянская
Котельвянская
Куземинская
Лютеньская
Опешнянская
Ряшевская

Гадяцкий[1] (Гадячский) полк — военно-административная единица Гетманщины со столицей в Гадяче. Полк был основан в 1648 году, несколько раз расформировывался и окончательно упразднен в 1782 году.





История

Сформированный в 1648 году, Гадячский полк уже в 1649 году по Зборовскому договору был расформирован, сотни полка были переданы Полтавскому полку, а на территории полка создано Гадячское староство в собственности гетмана Войска Запорожского. В 1658 году полк был восстановлен, но находился в подчинении миргородских полковников. В 1660 году Гадячское староство было ликвидировано, а его территорию разделили между Миргородским и Зиньковским полками. В 1672 году полковой центр Зиньковского полка был перенесен в Гадяч и полку возвращено прежнее название.

По ревизии 1764 года в полку состояли: 21 сотня, 11 городов, 982 сел и хуторов. В полку было 21 986 выборных казаков.

Полковники

Полковники Гадячского полка:

  1. Хмеленко, Иеремия (1648)
  2. Бурлей, Кондрат Дмитриевич (1648-1649)
  3. Апостол, Павел Ефремович (1656-1660)
  4. Белаш, Гавриил (1660)
  5. Крыницкий, Фёдор Михайлович (1678-1687)
  6. Матвиенко, Гаврила - наказной полковник в 1688.
  7. Борухович, Михаил Андреевич (1687-1704)
  8. Вечерко, Ефим - наказной полковник в 1690.
  9. Корицкий, Роман - наказной полковник 1702.
  10. Трощинский, Степан (1704-1708).
  11. Велецкий, Василий Иосифович - наказной полковник в 1705.
  12. Черныш, Иван (1709-1715).
  13. Моцарский, Авраам - наказной полковник в 1711.
  14. Милорадович, Михаил Ильич (1715-1726).
  15. Велецкий, Василий Васильевич - наказной полковник в 1723-1724.
  16. Грабянка, Григорий Иванович - наказной полковник в 1723 и 1728.
  17. Штишевский, Мартын - наказной полковник в 1724.
  18. Милорадович, Гавриил Ильич (1727-1729).
  19. Грабянка, Григорий Иванович (1729-1738).
  20. Велецкий, Василий - наказной полковник в 1731.
  21. Галецкий, Пётр Семёнович (1738-1754).
  22. Родзянко, Иван Васильевич (1749-1757).
  23. Разумовский, Василий Иванович (1755-1762).
  24. Кржижановский, Антон Степанович (1762-1772).
  25. Горленко, Андрей - наказной полковник в 1765.
  26. Галецкий, Петр - наказной полковник в 1772.
  27. Тарновский, Иван Данилович (1772-1777).
  28. Мартос, Андрей Яковлевич - наказной полковник в 1775.
  29. Милорадович, Семён Иванович (1777-1779).
  30. Пламенец, Радион Степанович (1779-1782).


Напишите отзыв о статье "Гадяцкий полк"

Примечания

  1. [archive.is/20120709223015/ksm-m.ucoz.ru/load/knigi/istorija_zaporozhskikh_kazakov/generalnoe_sledstvie_o_maetnostjakh_kievskoggo_i_gadjackogo_polka_1729_1730_godov/8-1-0-109 В. М. Генеральное следствие о маетностях Киевского и Гадяцкого полка 1729−1730 // Оттиск из журнала «Киевская старина» — К.: Типография Корчак-Новицкого, 1894.]

Литература

  • Заруба В. М. Адміністративно-територіальний устрій та адміністрація Війська Запорозького у 1648-1782 рр. — Дніпропетровськ: Ліра ЛТД, 2007. — ISBN 978-966-383-095-7.

Отрывок, характеризующий Гадяцкий полк

То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.


Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.