Казвин
| Город
Казвин
قزوین
Показать/скрыть карты
|
Казви́н произношение [1] (перс. قزوین, произн. [ɢæzˈviːn]) — город на севере Ирана, административный центр и крупнейший город остана Казвин. Население — 331 тыс. человек. Важный центр текстильной промышленности — производство хлопка, шёлка, кожи. В пригородах Казвина расположена крупнейшая в Иране электростанция. Железнодорожная станция на ветке Тегеран — Тебриз.
История
Об истории и топографии Казвина имеются сравнительно подробные сведения, так как из него происходил историк и географ XIV века Хамдаллах Казвини. Основателем города считается Шапур, сын Ардашира, родоначальника династии Сасанидов. Долгое время, даже при Аббасидах, был одним из пограничных пунктов Халифата, так как Дейлем, горная часть нынешнего Гиляна, не был завоеван арабами. Жители ещё в XIV веке оставались большей частью суннитами шафиитского толка и, по словам Хамдаллаха Казвини, никогда не подчинялись исмаилитам, главные твердыни которых находились непосредственно к северу от города, в местности Рудбар. Здесь было до 50 сильных крепостей; главными были Аламут и Меймундиз. При шахе Тахмаспе I (1524—1576) Казвин был некоторое время столицей империи Сефевидов. По отзывам путешественников XVII века, он не уступал ни одному городу Персии, кроме Исфахана[2].
Известные уроженцы
Города-побратимы
См. также
Напишите отзыв о статье "Казвин"
Примечания
- ↑ Иран. Справочная карта (масштаб 1:2 500 000). — ГУКГ, 1986
- ↑ Бартольд В. В. Историко-географический обзор Ирана // Бартольд В. В. Сочинения. — М.: Наука, 1971. — Т. VII: Работы по исторической географии и истории Ирана. — С. 199-200.
- ↑ [iran.ru/news/politics/29713/Posol_Irana_v_Kyrgyzstane_vstretilsya_s_predsedatelem_Bishkekskogo_gorodskogo_soveta Посол Ирана в Кыргызстане встретился с председателем Бишкекского городского совета]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Казвин
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
