Проблема поставок и транспортировки энергоносителей в российско-украинских отношениях

Проблема поставок и транспортировки энергоносителей является одной из ключевых проблем в российско-украинских отношениях, проявившейся практически сразу после распада СССР в декабре 1991 года и образования самостоятельных Российской Федерации и Украины.

1992—2004

«Газовый вопрос» в отношениях России и Украины возник почти сразу после распада СССР. Разрушение единого экономического пространства бывшего СССР привело к упадку национальных экономик России и Украины в целом и нефтегазовой отрасли в частности. Тотальная ориентация украинской промышленности и коммунального сектора на российские нефть и газ выступали значительным фактором зависимости украинского государства от Российской Федерации. Однако геополитическое расположение Украины определило и обратную зависимость: прохождение через украинскую территорию всех магистральных экспортных газопроводов («Уренгой — Помары — Ужгород», «Союз» («Оренбург — Западная граница СССР»), «Прогресс» («Ямбург — Западная граница СССР»)) и отдалённость перспективы прокладки альтернативных путей, с одной стороны, позволяли ей отстаивать собственные позиции по экономическим вопросам, а с другой, предоставляли возможность осуществлять несанкционированный отбор экспортного топлива. В итоге, к концу 1990-х годов подобное поведение превратилось в обычную практику украинских компаний, для борьбы с которой эффективных методов борьбы практически не существовало.

Первоначально Украина заявляла о готовности к полномасштабному экономическому сотрудничеству на рыночных принципах, в том числе к согласованной политике при взаиморасчётах за поставки энергоресурсов и их транзит. В августе 1992 года были достигнуты первые договорённости о поставках газа на Украину и транзите через её территорию, а также о взаиморасчётах по этим операциям. Межправительственным соглашением особо оговаривалось, что транзитный газ «не подлежит распределению среди населения Украины», в случае недопоставки газа в третьи страны по вине Украины Российской Федерации должны были полностью возмещаться все понесённые в связи с этим убытки, Украина не имела права реэкспортировать полученный из России природный газ.

Со второй половины 1992 года задолженность Украины за поставленные энергоресурсы — природный газ для промышленности и населения и нефть для украинских НПЗ — стала всё более усугубляться. Для решения этой проблемы украинское правительство воспользовалось механизмом технических кредитов (межгосударственных денежных кредитов, предоставляемых для закупки определённых товаров, которые могут быть погашены либо встречными поставками товаров, либо оформлением государственной задолженности). В связи с тем, что Украина не имела возможности расплачиваться по этим займам, правительство постоянно просило об увеличении их размеров и о новых кредитах. В результате визита в Москву 2 ноября 1992 года нового главы Кабинета министров Украины Леонида Кучмы ранее предоставленный технический кредит на оплату энергоресурсов был увеличен до 227 млрд рублей в счет будущих поставок украинской продукции. При этом Россией было поставлено условие о сокращении размера кредита до 50 млрд рублей уже к 1 января 1993 года, что было явно невыполнимо, и стороны договорились, что вся задолженность по техническим кредитам, превышающая этот уровень на начало нового года, будет трансформирована в государственный долг Украины. В результате, уже к первой годовщине украинской независимости вопрос об оплате за энергоносители стал одной из ключевых проблем российско-украинских отношений.

К началу 1993 года стала очевидной необходимость встречи украинского и российского президентов для обсуждения целого комплекса проблем, в том числе связанных с поставками и транспортировкой энергоносителей. В результате переговоров Бориса Ельцина и Леонида Кравчука 15 января 1993 года стороны, в частности, подписали соглашение об урегулировании взаимной задолженности за продукцию, поставленную друг другу до 1 января 1993 года. Одновременно были утверждены разрешительные квоты на взаимные поставки товаров, в том числе нефти и газа. Несмотря на то, что Россия отказалась полностью удовлетворить заявку Украины на поставки нефти, украинский президент заявил по итогам встречи, что «подписанные документы подтверждают наше давнее желание и стремление жить в дружбе, согласии и партнёрстве и работать совместно для разрешения тех проблем, которые у нас есть».

По состоянию на февраль 1993 года, долг Украины перед РАО «Газпром», по данным российской компании, превысил 138 млрд рублей. В ответ на объявление о приостановке поставок газа на Украину из-за неуплаты украинские власти заявили, что в таком случае перекроют транзитные газопроводы. Разрабатывая альтернативные маршруты поставок газа в Европу, в марте 1993 года «Газпром» подписал в Варшаве соглашение о строительстве транзитного газопровода «Ямал — Западная Европа» через территорию Польши в обход Украины (введён в строй в конце 1999 года, на полную мощность вышел в 2006 году).

Весной 1993 года общая задолженность Украины перед Россией по нескольким техническим кредитам была преобразована в государственный кредит, предоставленный до 1 октября 1999 года с ежегодным погашением одной шестой его части и начислением соответствующих процентов российской стороне. Кроме того, в июне украинская сторона вновь обратилась к России с просьбой о предоставлении кредита на 1993 год: кредит Украине на сумму 250 млрд рублей был предоставлен на сходных с прежними условиях до 1 декабря 1996 года. Финансовые послабления, однако, сопровождались повышением цен на российские энергоносители. В июне 1993 года был утверждён переход на мировые цены на природный газ; с 1 августа 1993 года цена за тонну нефти составила 80 долларов, а к 1 января 1994 года она должна была вырасти до 100 долларов. Поэтому, несмотря на то, что премьер-министры России и Украины на июньской встрече подтвердили готовность обеспечивать устойчивую работу нефте-, газо- и нефтепродуктопроводов, проходящих по их территориям, и беспрепятственный транзит этой продукции в третьи страны, в августе экспорт энергоресурсов на Украину впервые был приостановлен на пять дней в связи с неуплатой.

11 августа Леонид Кучма в срочном порядке прилетел в Москву с целью договориться о возобновлении поставок. На встрече с Виктором Черномырдиным он подтвердил готовность украинской стороны выполнять принятые обязательства, после чего Россия возобновила поставки. Но уже 26 августа РАО «Газпром» вновь заявило о 25-процентном сокращении поставок природного газа на Украину в связи с непрекращающимся ростом украинской задолженности. Осенью ситуация практически не изменилась. Задолженность государственных предприятий Украины, потреблявших две трети импортируемого из России газа, только возрастала, что заставило украинское правительство пойти на беспрецедентные меры — объявить об отключении неплательщиков от снабжения. Однако этот шаг не принёс никаких результатов. Практически сразу выяснилось, что сокращение поставок российского газа является малоэффективным механизмом обеспечения возврата долгов. В связи с тем, что основная часть транзитного маршрута к европейским потребителям проходила по территории Украины, это позволяло украинской стороне беспрепятственно осуществлять несанкционированный отбор российского экспортного газа на собственные нужды.

Сложившаяся ситуация заставляла российское правительство и РАО «Газпром» искать альтернативные варианты разрешения проблемы. Одним из наиболее приемлемых для российской компании способов погашения задолженностей государствами-контрагентами был частичный переход контроля над составлявшими значительную ценность объектами собственности. В октябре 1993 года «Газпром» предложил погасить долги Украины путём сдачи в долгосрочную аренду ряда объектов украинской газотранспортной системы. Украинская сторона не желала соглашаться на это предложение, так как это могло поставить страну в крайне сложное положение в случае нового прекращения подачи газа.

Таким образом, 1993 год следует считать отправной точкой в развитии открытого «газового» конфликта между Россией и Украиной. С одной стороны, он отчётливо продемонстрировал финансовую несостоятельность государств постсоветского пространства и их полную неготовность к переходу на рыночные условия взаиморасчётов при поставках энергоносителей. С другой стороны, выяснилась зависимость России от ряда новых независимых государств, в частности, в газовой сфере — от Украины, которая в условиях финансового хаоса воспользовалась единственным имевшимся у неё преимуществом — своим геоэкономическим расположением.

В феврале 1994 года, после длительного обсуждения, было подписано ключевое для газовой отрасли соглашение. В качестве основных исполнителей по реализации экспорта газа на Украину и его транзита по украинской территории в нём были названы РАО «Газпром» и производственное объединение «Укргазпром». Особенно подчёркивалось, что объёмы экспортного газа, поступающего на территорию Украины и выходящего с её территории, должны совпадать.

Тем временем газовый кризис между Россией и Украиной усугублялся. 16-17 февраля 1994 года, то есть в разгар холодного периода, «Газпром» останавливал экспорт природного газа на Украину. Март также начался с заявления РАО «Газпром» об остановке подачи газа на Украину (в связи с тем, что задолженность Украины за газ превысила 1 трлн рублей) и потребовал решения проблемы долга за счёт передачи России части имущественных прав на украинские газопроводы и предприятия. Однако прошедшие вскоре переговоры украинского правительства и руководства компании привели к продлению срока поставок до 10 апреля и разработке до этого момента графика погашения задолженности за 1993 год и начало 1994 года. Следует отметить, что принципиальный вопрос о форме оплаты вновь отстояла Украина, добившись права производить её либо в денежной форме, либо поставками товаров, но не передачей объектов газотранспортной системы.

Таким образом, несмотря на корпоративные экономические интересы РАО «Газпром», оно постоянно оказывалось «заложником» политического диалога между Россией и Украиной. По итогам «газового» противостояния в 1994 году компания так и не добилась возврата долгов за энергоносители, которые к тому моменту приближались к двум миллиардам долларов. Наоборот, по итогам межправительственных переговоров в ноябре 1994 года Украина получила гарантии поставок газа на декабрь и на весь следующий год. Причиной такого поворота событий послужило намерение украинской стороны уступить в споре о зарубежных активах бывшего СССР. В декабре 1994 года между Россией и Украиной после длительных споров было подписано соглашение об урегулировании вопросов правопреемства в отношении долгов и активов бывшего СССР — украинская сторона в конце концов согласилась на так называемый «нулевой вариант», при котором Россия брала на себя обязательства по оплате всех долгов бывшего СССР, но при этом оставалась единственным владельцем всей советской загрансобственности.

В начале 1995 года прошла серия прямых переговоров между украинским правительством и РАО «Газпром». Стороны договорились о реструктуризации долга Украины путём выпуска государственных облигаций с рассрочкой платежей на 12 лет и их передачи «Газпрому». Тогда же в Киеве на межправительственном уровне был поднят и вопрос о реструктуризации задолженности Украины по государственным кредитам, выданным Россией в 1993 и 1994 годах.

Осенью 1995 года в Украине разгорелся очередной топливно-энергетический кризис, связанный с приближением отопительного сезона. Более чем 50-процентное отсутствие оплаты за энергоресурсы внутренними потребителями автоматически увеличивало внешние долги Украины, в первую очередь, перед Россией. В этой связи украинское руководство предприняло попытку развести оплату импортируемого из России газа и плату за транзит топлива в Европу. Бо́льшую часть распределения газа между украинскими потребителями передали восьми более мелким контрагентам, а газотранспортную систему оставили в управлении «Укргазпрома».

В январе 1996 года была создана Смешанная российско-украинская комиссия по сотрудничеству, в задачи которой входил контроль исполнения действующих договоренностей между Россией и Украиной, а также подготовка новых соглашений и развитие двустороннего экономического сотрудничества. Работа этого органа привела к систематизации двусторонних проблем и координации их разрешения. В целом, 1996 год для «нефтегазовых» отношений России и Украины оказался одним из самых стабильных. Украинская сторона с опозданием, но осуществляла выплаты РАО «Газпром».

Так же для нефтегазового сектора начался 1997 год. Впервые за последние годы украинская сторона не стала настаивать на повышении цены за транзит российской нефти по магистральному нефтепроводу «Дружба»: с 3,75 доллара в 1994 году она ежегодно возрастала и к 1996 году дошла до 5,2 доллара. Огромное значение для российско-украинских отношений имело подписание комплекса соглашений о Черноморском флоте и Договора о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве в мае 1997 года. Согласно достигнутым договорённостям, Россия получила в аренду на 20 лет несколько бухт в Севастополе и Феодосии, причём внесение арендной платы за пользование объектами флотской инфраструктуры было увязано с погашением украинской задолженности за энергоносители.

К концу 1997 года правительство Украины приняло принципиальное решение об объединении нефтяного и газового секторов путём создания на базе «Укргазпрома» и «Укрнефти» холдинга «Нафтогаз Украины». Одновременно, несмотря на многочисленные протесты российских чиновников и представителей газовой отрасли, Украина продолжала несанкционированный отбор газа сверх установленных объёмов. Так, по данным РАО «Газпром», только в декабре 1997 года Украина превысила допустимый лимит отбора газа на 660 млн кубометров, что в денежном выражении составило 48 млн долларов.

В начале 1998 года Россия и Украина разработали и подписали детальную программу экономического сотрудничества на период с 1998 по 2007 годы, которая предоставляла российским компаниям возможность принять участие в приватизации украинского энергетического комплекса путём приобретения акций формировавшегося «Нафтогаза Украины». Вскоре, однако, в России наступил период «правительственной чехарды», закончившийся приходом на пост главы правительства Владимира Путина. Вследствие этого в 1999 году ОАО «Газпром» оказалось в центре внутриполитических событий, и вопрос о возврате долгов Украины за газ временно отошел на второй план.

С 1998 года «Газпром» прекратил прямые поставки газа Украине и стал поставлять газ лишь в оплату за транзит, а экспортом «платного» газа занялась посредническая компания «Итера», которую позже сменили «Eural Trans Gas» и «РосУкрЭнерго».

В 1999—2001 годах Украина передала России в счёт урегулирования задолженности за природный газ доставшиеся ей в наследство от СССР восемь стратегических бомбардировщиков Ту-160, три Ту-95МС, около 600 крылатых ракет Х-22, стоявших на вооружении дальней авиации, а также наземное оборудование. Таким образом Украине удалось погасить 285 млн долларов из 1-миллиардного долга за поставленный российский газ.

В общем, к середине 1990-х сложилась следующая схема: Россия поставляла газ Украине по фиксированным ценам (50 и 80 долларов за тысячу кубометров в качестве оплаты за поставки газа). О справедливости этой фиксированной цены высказывались диаметрально противоположные мнения. Президент России Владимир Путин, например, в середине 2000-х заявлял, что Россия в течение 15 лет ежегодно спонсировала Украину на три-пять миллиардов долларов за счёт дешёвых энергоносителей. Президент Украины Виктор Ющенко, однако, тогда же утверждал, что Россия на протяжении 1990-х поставляла Украине газ по ценам выше среднеевропейских. Так или иначе, но эта схема оплаты за газ, далёкая от рыночной, устраивала и украинскую промышленность, и «Газпром». При этом, однако, статус монопольного транзитёра позволял Украине в кризисных ситуациях осуществлять «несанкционированный отбор» российского газа из экспортных трубопроводов (украинские представители называли это «отбором газа из <трубопроводной> системы в одностороннем порядке»), что никак не могло способствовать добрым отношениям между государствами. О неожиданно вскрывающихся «потерях» на территории Украины «Газпром» периодически заявлял; украинские власти сначала всё опровергали, но впоследствии хищения всё же признавали. «Москва ежегодно перекачивает через нашу страну на Запад 130 миллиардов кубометров газа. Если здесь откачают миллиард кубометров — это же ничтожная доля», — заявил президент Украины Леонид Кучма в интервью журналу «Spiegel» в 2000 году. Это заявление вызвало скандал в России.

Таким образом, история поставок и транспортировки российских энергоносителей по трубопроводам через Украину в 1990-е годы продемонстрировала, что никакие политические аргументы и договорённости, заключённые соглашения и громкие заявления не могут остановить ставший обыденным несанкционированный отбор российского экспортного газа. Поэтому краеугольным камнем российской «газовой» политики на исходе 1999 года стала диверсификация путей транзита газа в европейские страны в обход украинской территории.

2001—2004 годы для Украины стали периодом высоких темпов экономического роста и определённой социальной стабильности. Воспользовавшись ростом мирового спроса на продукцию чёрной металлургии, наличием свободных мощностей и поставками дешёвых российских энергоносителей, металлургические предприятия Украины смогли существенно нарастить объёмы выпуска экспортоориентированной продукции, что привело к экономическому оживлению в промышленных регионах Востока. В 2003 году Украина возглавила СНГ, стала членом Соглашения о формировании Единого экономического пространства совместно с Белоруссией, Казахстаном и Россией. Именно в Киеве предполагалось разместить органы управления Единым экономическим пространством. Масштабный характер стало приобретать сотрудничество Украины и России в высокотехнологичных отраслях, разрабатывались крупные проекты, в том числе и по совместному использованию газотранспортной системы. Все социально-экономические прогнозы обещали стране стабильное развитие и высокую динамику экономического роста.

В конце 2004 года на Украине состоялись президентские выборы. Россия рассчитывала на победу Виктора Януковича, который шёл на выборы в качестве главы кабинета министров. Исходя из этого, 8 августа 2004 года было подписано дополнительное соглашение к контракту между «Газпромом» и «Нафтогазом», которым на пятилетний срок, до 2009 года, для Украины была установлена фиксированная цена на российский газ — 50 долларов за тысячу кубометров.

Однако намерение правительства Виктора Януковича интегрировать Украину в Единое экономическое пространство стало одной из причин начала массовых протестов в Киеве, в результате которых пост президента достался его оппоненту — Виктору Ющенко.

2005—2009

Поражение российской политики на украинском направлении совпало с резким креном украинской власти в сторону Запада — Ющенко провозгласил евроатлантический вектор развития страны, отказавшись от «многовекторного» геополитического курса своего предшественника Леонида Кучмы. По заявлению вице-премьера Украины по вопросам европейской интеграции Олега Рыбачука, сделанному сразу же после назначения, Украина собиралась принципиально поменять политику в отношении России: «Мы станем двумя народами, каждый из которых отстаивает свои интересы… Мы будем говорить с Москвой на равных… Надо сказать россиянам: мы ваши партнёры, но намерены делать только то, что нам выгодно». Начался постепенный отход от идеи экономической интеграции в рамках постсоветского пространства, сопровождавшийся обострением разногласий в экономической и политической сфере с Россией. Стало ясно, что времена «льгот» (цена в 50 долларов за тыс. м³) для бывшей братской республики закончились.

И сама «Оранжевая революция», и последовавший внешний и внутренний курс Ющенко породили целую череду затяжных кризисов во взаимоотношениях двух стран. В частности, Россия активизировала свои действия, направленные на строительство трубопроводов в обход территории Украины. Создание альтернативных маршрутов транспортировки российского газа в Европу (Ямал-Европа и Северный поток) привело к постепенному снижению объёмов газового транзита через Украину. В 2001 году через Украину в ЕС было прокачано 124,4 млрд куб. м, в 2010 году — 98,6 млрд куб. м, в 2013 году 86,1 млрд куб. м. Несмотря на это, Украина ещё в начале 2010-х годов оставалась крупнейшим транзитным государством для поставок российского газа в Европу.

Что касается украинского руководства, то оно в качестве приоритетов энергетической политики провозгласило избавление от российской газовой зависимости и поиск альтернативных источников топлива. Была выдвинута задача создания открытого и прозрачного рынка купли-продажи и транспортировки углеводородов из Каспийского региона в Европу путём диверсификации маршрутов поставок нефти и газа в обход России. По концепции украинского руководства, это позволило бы освободить Европу и союзников Украины на постсоветском пространстве от доминирования российского энергетического экспорта. Одну из ключевых ролей в решении этой задачи Украина приписывала себе — своему выгодному географическому положению, наличным транзитным мощностям и промышленному потенциалу. С этой целью Украина реанимировала ГУАМ, активно участвовала в провозглашении Балто-Черноморско-Каспийского энерготранзитного пространства и Содружества демократического выбора, проведении энергосаммитов в 2006—2008 годах. Все эти мероприятия отличались политической ангажированностью и неучастием в них России. Украина пыталась продвигать и собственные проекты: использование существующего нефтепровода «Одесса — Броды» для перекачки каспийской нефти в Европу, строительство газопровода «Белый поток» (который поставлял бы газ из Азербайджана через Грузию), подключение таким образом к проекту Евросоюза «Набукко», а также вклад в развитие транспортного коридора ТРАСЕКА и восстановление Шёлкового пути. Эти проекты неоднократно обсуждались с предполагавшимися источниками энергоресурсов — Азербайджаном, Казахстаном, Узбекистаном, Туркменистаном — и Грузией как государством-транзитёром.

Эти планы, однако, так и не превратились из деклараций в практические действия. Предлагаемый экспорт каспийской нефти и газа через Украину в Европу не был подкреплён какими-либо документами, финансовой поддержкой Запада и крупных транснациональных корпораций. Карта существующих трубопроводов Черноморско-Каспийского региона так и не изменилась в пользу Украины. Попытки независимого (от России) энергоснабжения Европы потерпели неудачу. На постсоветском пространстве эту функцию уже выполняли Азербайджан и Грузия, вне постсоветского пространства — Турция, Болгария и Румыния, которым Украина проигрывала главным образом по привлекательности инвестирования и политической стабильности.

Попытки реализовать указанные декларативные проекты осуществлялись на фоне длительных сложных переговоров Украины с Россией по вопросам транзита и своевременной оплаты Украиной российских газовых поставок. На фоне раздоров между союзниками по украинской «оранжевой» коалиции проявились неспособность и нежелание мирно договариваться с Россией по первоочередным вопросам. В итоге в 2006 и 2008 годах произошли два острых «газовых» конфликта, которые привели к отключению Россией поставок газа на Украину. Это значительно повысило уровень недоверия между странами, крайне негативно сказалось на имидже России как надёжного поставщика энергоресурсов в Европу и Украины как транзитного государства.

До 2007 года также шёл трудный диалог между Украиной и Туркменистаном. Виктор Ющенко предложил Туркменистану заключить 20-летнее соглашение по поставкам газа на Украину, по которому государственная компания «Туркменнефтегаз» должна была бы взять на себя обязательство поставлять на Украину по 50-60 млрд кубометров газа в год. Соглашение также предусматривало возможность создания консорциума для строительства нового трубопровода по территории Туркменистана, Казахстана, России и Украины для прямого экспорта туркменского газа в Евросоюз. Обсуждение застопорилось в связи с тем, что Туркменистан отказался заключать новые соглашения без согласования с Россией и, более того, потребовал от Украины перейти на оплату поставок туркменского газа в денежной форме и срочно погасить долг в 600 млн долларов по клиринговым товарным поставкам в оплату туркменского газа, поставленного ещё в 2004 году.

На Украине газовую тематику начали эксплуатировать все более-менее значимые политики, включая Юлию Тимошенко, которая ранее занималась в правительстве страны топливно-энергетическим комплексом. Как только в 2007 году ей удалось возглавить правительство, она немедленно установила прямой контакт с президентом Владимиром Путиным, но в итоге это стоило ей не только карьеры, но и свободы.

Политизацию газовой сферы сопровождала череда коррупционных скандалов вокруг поставок газа на Украину и роли, которую в них играла компания «РосУкрЭнерго», выступавшая в 2006—2009 годах посредником между российским «Газпромом» и госкомпанией «Нафтогаз Украины» — на Украину она перепродавала газ по более низкой цене, чем закупала у российской монополии.

Газовый конфликт между Россией и Украиной (2005—2006)

Примечательно, что Виктор Ющенко сам предложил перейти с бартера на рыночные расчёты при закупках российского газа, что впоследствии спровоцировало невиданный газовый кризис. Россия выставила Украине завышенную цену на газ, и украинские партнёры «Газпрома» расценили это как месть «оранжевому» президенту.

В марте 2005 года назначенный незадолго до этого председатель ГАК «Нафтогаз Украины» Алексей Ивченко предложил «Газпрому» отказаться от бартерных схем при взаиморасчётах и перейти к прямым денежным расчётам — в том числе, повысить тарифы на транзит российского газа в Европу по территории Украины с 2006 года до 1,75—2 долл./тыс. кубометров на 100 км.

«Газпром» согласился поднять тариф, однако увязал это с повышением цены на газ для Украины с 50 долларов за тысячу кубометров до среднеевропейского уровня (160—170 долларов). Вице-премьер Украины Анатолий Кинах категорически отверг российское предложение, настаивая на сохранении существующего с 2004 года режима договорённостей с Россией по газу до 2013 года. Неуступчивость украинской стороны повысила к декабрю жёсткость российских требований. Украине был предъявлен фактический ультиматум — до 1 декабря принять российскую цену 160 долларов за тысячу кубометров. Получив отказ, глава российского правительства Михаил Фрадков демонстративно отменил свой визит в Киев, планировавшийся на начало декабря.

В середине декабря предлагаемая Россией цена была поднята до 220—230 долларов за тысячу кубометров (цена на российский газ для Германии за вычетом транспортных издержек). Попытки Украины договориться о прямых поставках газа из Туркмении в обход «Газпрома» успехом не увенчались.

Советник президента России по экономическим вопросам Андрей Илларионов назвал конфликт, разворачивавшийся между Россией и Украиной, «газовой войной», в которой Россия, по его выражению, применила против Украины «энергетическое оружие» — при этом он признавал, что прежняя цена (50 долларов за тысячу кубометров, установленная 8 августа 2004 года на срок до 2009 года) являлась «очевидно субсидируемой» и к тому же была установлена «в иной политической ситуации». Через неделю после этих заявлений Илларионов покинул свой пост.

В связи с тем, что украинская сторона отказалась подписать контракты на поставку газа в 2006 году, 1 января 2006 года подача газа на украинский рынок была прекращена. Однако, поскольку основные поставки российского газа в Европу осуществляются через газотранспортную сеть, проходящую по территории Украины, то, как утверждает российская сторона, Украина в течение первых дней 2006 года осуществляла несанкционированный отбор газа из экспортного газопровода для удовлетворения собственных потребностей.

Конфликт был формально завершён в ночь с 3 на 4 января подписанием документов, которые, судя по первоначальным официальным заявлениям, удовлетворили обе стороны. Был подписан договор между «Газпромом» и «Нафтогазом» об условиях поставок российского газа на Украину через посредническую компанию «РосУкрЭнерго» и об условиях транзита российского газа в Европу через территорию Украины сроком на пять лет. Верховная рада Украины, однако, использовала факт подписания этого соглашения для обострения отношений с президентом Ющенко, отправив правительство Юрия Еханурова в отставку. Во второй половине января Украина возобновила сверхплановый отбор российского газа из транзитных газопроводов, что отразилось на поставках европейским покупателям. Некоторые страны Центральной и Восточной Европы воспользовались этой ситуацией для того, чтобы обвинить Россию как ненадёжного энергопоставщика.

В договоре было указано, что посредническая миссия переходит компании «РосУкрЭнерго», а цена за газ для Украины составит 95 $/тыс. м³ (на первое полугодие 2006, в дальнейшем изменения цены подлежали согласованию сторонами). Компромиссная цена стала возможной благодаря «смешению» дорогого российского и дешёвого туркменского газа в трубе для Украины. Также Газпром обещал платить Украине 1,60 $/тыс. м³ на 100 км за транзит газа в Европу.

Российско-украинский договор 4 января 2006 года, однако, не привёл к завершению газового конфликта. Договором было предусмотрено подписание всех необходимых контрактов между «Газпромом», «Нафтогазом Украины», «РосУкрЭнерго» (RUE) и Туркменией до 20 января, однако этого не произошло в связи с тем, что Туркмения затягивала принятие решения о том, кто — Россия или Украина — будет приоритетным покупателем её газа (экспортные возможности Туркмении были недостаточны для одновременного выполнения её газоэкспортных контрактов с Россией и Украиной).

17-18 февраля 2006 года состоялись трёхсторонние российско-украинско-туркменские переговоры, в ходе которых Украина лишилась последнего шанса диверсифицировать поставки газа. Хотя Туркмения обещала поставить на Украину 22 млрд кубометров природного газа по прямым договорам (помимо поставок через RUE), с начала 2006 года по прямым договорам на Украину не было поставлено ни кубометра туркменского газа, поскольку Туркмения заявила о намерении повысить цену на газ. При этом Сапармурат Ниязов вновь напомнил Украине о долге за природный газ, поставленный в предыдущие годы, — 159 миллионов долларов. Жёсткость туркменской стороны была отчасти обусловлена давлением Газпрома, глава которого, Алексей Миллер, прибыл в туркменскую столицу накануне.

В ходе переговоров российская и украинская стороны договорились о том, чтобы оставить компанию «РосУкрЭнерго» в качестве посредника при поставках российского и туркменского газа на Украину. «Газпром» заявил, что RUE сохранит для «Нафтогаза» цену на российский и туркменский газ $95 за тысячу кубометров до июня 2006 года, несмотря на повышение цены на туркменский газ.

Однако Туркмения в июне 2006 года повысила цену на газ до 100$ и для России. В прессе всплыла идея газопровода Nabucco из Туркмении в Европу в обход России (который впоследствии так и не был реализован).

«Второй» газовый конфликт

Одновременно с решением ценовых и транзитных вопросов Россия поставила перед Украиной вопрос о погашении украинского долга за газ. Формально эта проблема была решена на встрече в феврале 2008 года президентов Ющенко и Путина в Москве. Кроме того, была достигнута договорённость о переводе всех отношений по поставкам газа на линию «Газпром» — «Нафтогаз», минуя непрозрачную компанию RosUkrEnergo. При этом базовая цена российского газа для Украины была снижена до отметки 179 долл. за тысячу кубометров.

В начале 2009 года отношения двух стран прошли через новый газовый кризис, затронувший интересы европейских потребителей.

В 2008 году начался новый виток газового конфликта, в результате которого с 1 января 2009 года прекратилась подача газа для Украины, с 5 января уменьшилась подача для европейских потребителей. С 7 января транзит российского газа через территорию Украины был прекращён полностью. После достижения договорённостей о ценах и подписания 19 января в Москве соответствующих контрактов, 20 января поставки газа для Украины и транзит в Европу возобновились. Итогом конфликта можно считать переход России и Украины на прозрачные принципы в торговле газом и устранение посредников. По условиям российско-украинского соглашения, заключенного в январе 2009 года, «Нафтогаз» обязан расплачиваться за потребленное топливо в полном объёме не позднее седьмого числа каждого месяца, следующего за месяцем поставки. В случае нарушения этого условия «Газпром» будет вправе перейти на авансовую систему расчетов с Украиной.

20 января 2009 года руководители ОАО «Газпром» и НАК «Нафтогаз» подписали прямой контракт купли-продажи газа на 2009—2019 годы. Комментируя это событие, председатель российского правительства В. В. Путин отметил: «В результате напряжённых и деятельных переговоров достигнуты договорённости по всему комплексу вопросов, связанных с поставкой природного газа на Украину и с транзитом российского природного газа в Европу». Вместе с тем, он подчеркнул необходимость строительства альтернативных каналов транспортировки российского газа европейским потребителям. Идея газопровода «Северный поток» перешла в стадию практической реализации в апреле 2010 года.

В августе 2009 года газовый конфликт между Россией и Украиной приобрёл новый оборот. 10 августа 2009 года вице-премьер Российской Федерации Игорь Сечин заявил, что Россия не намерена выдавать кредит Украине на закупку российского газа. В начале августа представители европейских банков подтвердили возможность выделения кредита Украине на закупку газа в размере 1,7 миллиарда долларов.

21 апреля 2010 года в Харькове Виктор Янукович и Дмитрий Медведев подписали новое соглашение относительно стоимости закупок и транзита газа через украинскую ГТС, увязав снижение ставки на 30 % от текущей величины с продлением соглашения об аренде Черноморским Флотом Российской Федерации базы в Севастополе на 25 лет, до 2042 года. В связи с присоединением Крыма к России в 2014 году РФ расторгла харьковские соглашения, начался новый виток «газовой войны».

События 2013—2014 гг

В декабре 2013 года президент РФ Владимир Путин объявил о снижении для Украины цены на газ на треть (с 400 до 286 долл.). Одновременно было объявлено о предоставлении Украине помощи в размере 15 млрд долл. В рамках этой программы помощи на Ирландской бирже были выпущены евробонды с купоном 5 % годовых на сумму 3 млрд долл., которые были выкуплены Россией за счет средств Фонда национального благосостояния.

С 1 апреля 2014 года «Газпром» повысил стоимость газа для Украины до 486 долл. в связи с отменой скидки, предоставлявшейся Россией по Харьковским соглашениям, в соответствии с которыми пребывание Черноморского флота в Крыму продлевалось с 2017 года до 2042 года, а Киев получал скидку на газ в размере $100.

Украинская сторона сочла цену завышенной. Премьер Яценюк посчитал, что российская сторона не заинтересована в восстановлении с Украиной рыночных отношений в газовом вопросе; он выразил надежду, что Стокгольмский суд, в который обратился НАК «Нафтогаз Украины» разрешит этот вопрос (решение, вероятно, будет вынесено через год).

С 16 июня с 10.00 мск Россия перевела Украину, из-за роста задолженности (по оценкам «Газпрома», она превышает $5 млрд) и невозможности договориться с украинскими властями о цене, на предоплату газовых поставок, поставки российского газа на Украину прекратились; по газопроводу поставлялся только газ, предназначенный для транзита в Европу, в объёме 185 млн кубометров в сутки. Стали осуществляться реверсные поставки газа из Европы.

В конце августа проводились трёхсторонние переговоры России, Украины и Европейского союза (Еврокомиссия и еврокомиссар Эттингер), Киев настаивал на намерении закупать российский газ по 320 долларов за тыс. кубометров летом и по 385 долларов зимой (ранее о разделении цены на летнюю и зимнюю речи не шло). Замглавы Нафтогаза Александр Тодийчук заявил, что запасов газа в подземных хранилищах Украины может хватить стране до ноября, а при режиме максимальной экономии — и до конца года.

В конце сентября власти Украины в первый раз заговорили о готовности покупать газ у РФ по рыночной цене.
6 октября глава российского Минэнерго заявил, что «Газпром» готов поставить на Украину 10 млрд кубометров газа (которые необходимы для прохождения осенне-зимнего периода), если «Нафтогаз» оплатит половину объёма авансом. Также, Россия требует от Украины выплаты долга до конца года. Украина не согласна на применение механизма предоплаты при поставках газа из России и настаивает на том, чтобы оплата производилась по факту его поступления.

30 октября в Брюсселе были достигнуты, в результате трудных многодневных переговоров, соглашения, подписан соответствующий договор. 1 ноября российское правительство утвердило скидку в 100 долл. на газ для Украины. Цена 385 долларов за тыс. кубометров будет применяться в период с 1 ноября 2014 по 31 марта 2015 года. Киев, в свою очередь, обязался до конца года погасить часть долга в размере 3,1 миллиарда долларов. Кроме того, во время действия договора для Украины не будет применяться режим «бери-или-плати». 4 ноября «Нафтогаз» перечислил «Газпрому» 1,45 млрд долл. в качестве первого транша в счет оплаты поставленных и неоплаченных ранее объёмов газа.; 9 декабря Россия возобновила поставки газа Украине, после почти полугодового перерыва. 24 декабря «Нафтогаз» Украины перечислил «Газпрому» 1,65 миллиарда долларов в счет оплаты поставленных и неуплаченных объёмов газа (ранее глава минэнерго РФ Александр Новак заявил журналистам, что Россия будет вынуждена прекратить поставки газа Украине, если та в декабре не погасит ещё 1,65 млрд долларов долга за газ).

В декабре 2014 года «Нафтогаз Украины» рассчитывал, что цена на российский газ в первом квартале 2015 года составит менее 340 долларов за тыс. кубометров, а летом будет ещё ниже, также ожидалось снижение цен на газ, импортируемый Украиной из Европы (реэкспорт?); ожидаемое снижение связывалось с падением мировых цен на нефть.

События 2015 года

С середины февраля 2015 года газовый конфликт получил новое направление развития: 19 февраля Украина прекратила поставки газа в части Донецкой и Луганской областей, контролируемые самопровозглашенными ДНР и ЛНР, ссылаясь на повреждения газопроводов; в ответ на это Россия стала поставлять газ на эти территории с российской стороны в счёт поставок по предоплате за февраль. Заявка на поставку в данном случае поступила от «Донбасстрансгаз», находящейся под контролем самопровозглашенных республик; украинская сторона несогласна с правомерностью этой заявки. Эта ситуация привела к тому, что Украина не внесла предоплату по поставке газа за март.

В марте «Нафтогаз» обратился к «Газпрому» с просьбой продлить скидку на газ ещё на три месяца (по июнь), эта просьба российской стороной была удовлетворена.

29 июня «Газпром» предложил «Нафтогазу» продолжить покупку газа по цене в $247,18 за тыс. кубометров. Предоплаты за июль не поступило и с 1 июля 2015 года поставки газа на Украину были прекращены, газ на Украину поступает только по схеме реверса из Словакии.

В июне «Газпром» подал иск к «Нафтогазу» в Стокгольмский арбитраж уточненный иск на сумму 29,2 миллиарда долларов. С июня предыдущего года в Стокгольмском арбитраже также лежат встречные иски «Газпрома» и «Нафтогаза». «Газпром» требовал взыскания с «Нафтогаза Украины» 4,5 миллиарда долларов за поставки газа в ноябре-декабре 2013 года и апреле-мае 2014 года. «Нафтогаз» же потребовал задним числом пересмотреть цену на газ и взыскать с «Газпрома» все переплаты, полученные с мая 2011 года (по оценке «Нафтогаза» — не менее 6 миллиардов долларов). «Нафтогаз» также просил в иске отменить положение контракта, запрещающее реализацию газа за пределами Украины. Данные дела были консолидированы, устные слушания состоятся не ранее февраля-марта 2016 года. Вынесение решения арбитрами планируется в конце июня 2016 года.

В свою очередь, премьер-министр Украины Арсений Яценюк 18 сентября заявил о подаче исков к «Газпрому» на сумму в 16 миллиардов долларов по той причине, что «Украина переплатила за газ и недополучила за транзит».

25 сентября Россия, Украина и Европейская энергокомиссия парафировали трёхсторонний протокол по зимнему пакету 2015—2016 годов по средневропейской цене для Украины в 232 доллара с учётом российской скидки в $20 на 4-й квартал 2015 года. 12 октября Газпром возобновил поставки газа на Украину. 25 ноября «Газпром» прекратил поставки газа на Украину до поступления новых платежей.

События 2016 года

В январе 2016 года Украина отказалась покупать российский газ по предложенной цене в 212 долларов за тысячу кубометров, поскольку покупает его из Европы по цене около 200 долларов; в подземных хранилищах Украиной накоплено около 14 млрд кубометров газа, которого (с учётом поставок из Европы) должно хватить до конца отопительного сезона. 19 января Газпром направил Украине требование оплаты 2,55 млрд долларов за газ, невыбранный в III квартале 2015 года по условию «бери или плати».

6 июня 2016 года «Нафтогаз» попросил «Газпром» возобновить поставки газа. При этом, «Нафтогаз» ожидает, что цена российского газа будет ниже, чем газ с европейского направления.

См. также

• Юлия Тимошенко (Уголовное преследование Ю. Тимошенко)
• Внешняя политика России
• Внешнеэкономическая политика Украины
• Российско-белорусские энергетические конфликты

Ссылки

• [nbnews.com.ua/tema/3108/ Борис Немцов: «Газовая труба для Украины — некий фаллический символ независимости»] // НБН, 09.06.2011
• [rian.ru/spravka/20080212/99021453.html Газовые конфликты России за последние 15 лет. Справка]
• [www.pravda.com.ua/ru/news/2006/1/5/36448.htm Соглашение об урегулировании отношений в газовой сфере] // «Украинская Правда», 05.01.2006.
• [versia.ru/articles/2008/mar/11/postavki_gaza_v_ukrainu Кто выиграл в споре между Россией и Украиной].
• [iaim.ru/stati/20090109/172220.html Украина объявила газовую блокаду Европе.].
• [www.rosbalt.com.ua/2009/01/07/608324.html Граждан «лечат» от кризиса газом] // Росбалт, 07.01.2009
• [sd.net.ua/2009/07/13/gazovye_dogovorennosti_timoshenko_ugrozhajut_smertju_ukrainskojj_khimii.html Газовые договоренности угрожают смертью украинской химической промышленности]

Отрывок, характеризующий Проблема поставок и транспортировки энергоносителей в российско-украинских отношениях

– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

ХI
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это был официально прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
Никогда в доме Ростовых любовный воздух, атмосфера влюбленности не давали себя чувствовать с такой силой, как в эти дни праздников. «Лови минуты счастия, заставляй себя любить, влюбляйся сам! Только это одно есть настоящее на свете – остальное всё вздор. И этим одним мы здесь только и заняты», – говорила эта атмосфера. Николай, как и всегда, замучив две пары лошадей и то не успев побывать во всех местах, где ему надо было быть и куда его звали, приехал домой перед самым обедом. Как только он вошел, он заметил и почувствовал напряженность любовной атмосферы в доме, но кроме того он заметил странное замешательство, царствующее между некоторыми из членов общества. Особенно взволнованы были Соня, Долохов, старая графиня и немного Наташа. Николай понял, что что то должно было случиться до обеда между Соней и Долоховым и с свойственною ему чуткостью сердца был очень нежен и осторожен, во время обеда, в обращении с ними обоими. В этот же вечер третьего дня праздников должен был быть один из тех балов у Иогеля (танцовального учителя), которые он давал по праздникам для всех своих учеников и учениц.
– Николенька, ты поедешь к Иогелю? Пожалуйста, поезжай, – сказала ему Наташа, – он тебя особенно просил, и Василий Дмитрич (это был Денисов) едет.
– Куда я не поеду по приказанию г'афини! – сказал Денисов, шутливо поставивший себя в доме Ростовых на ногу рыцаря Наташи, – pas de chale [танец с шалью] готов танцовать.
– Коли успею! Я обещал Архаровым, у них вечер, – сказал Николай.
– А ты?… – обратился он к Долохову. И только что спросил это, заметил, что этого не надо было спрашивать.
– Да, может быть… – холодно и сердито отвечал Долохов, взглянув на Соню и, нахмурившись, точно таким взглядом, каким он на клубном обеде смотрел на Пьера, опять взглянул на Николая.
«Что нибудь есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что такое?
– А я тебя искала, – сказала Наташа, выбежав к нему. – Я говорила, ты всё не хотел верить, – торжествующе сказала она, – он сделал предложение Соне.
Как ни мало занимался Николай Соней за это время, но что то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это, было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он еще сказать этого…
– Можешь себе представить! она отказала, совсем отказала! – заговорила Наташа. – Она сказала, что любит другого, – прибавила она, помолчав немного.
«Да иначе и не могла поступить моя Соня!» подумал Николай.
– Сколько ее ни просила мама, она отказала, и я знаю, она не переменит, если что сказала…
– А мама просила ее! – с упреком сказал Николай.
– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.