Гайдай, Зоя Михайловна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Гайдай Зоя Михайловна
укр. Гайдай Зоя Михайлівна
Основная информация
Дата рождения

19 мая (1 июня) 1902(1902-06-01)

Место рождения

Тамбов,
Российская империя

Дата смерти

21 апреля 1965(1965-04-21) (62 года)

Место смерти

Киев, Украинская ССР, СССР

Страна

Российская империя Российская империя
СССР СССР

Профессии

камерная певица,
оперная певица, педагог

Певческий голос

сопрано

Коллективы

КУАТОБ им. Т.Г. Шевченко

Награды

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Зо́я Миха́йловна Гайда́й (укр. Гайдай Зоя Михайлівна; 19021965) — советская украинская оперная певица (сопрано), педагог. Лауреат Сталинской премии второй степени (1941). Народная артистка СССР (1944)[1][2].





Биография

Зоя Гайдай родилась 19 мая (1 июня1902 года в семье фольклориста М.П. Гайдая.

Детство и юность прошли в Житомире, куда семья переехала, когда Зое исполнилось шесть лет.

Училась в гимназии. Окончила Житомирское музыкальное училище (ныне — имени В.С. Косенко) по классу фортепьяно[3]. Около двух лет пела в хоровой капелле Волынского губнаробраза, организованной её отцом.

В 1927 году окончила Высший музыкально-драматический институт им. Н. Лысенко (с 1934 — Киевская консерватория) (класс пения Е.А. Муравьёвой).

В 19281930 и в 19341955 годах — солистка Киевского театра оперы и балета им. Т.Г. Шевченко

В 19301934 годах — солистка Харьковского театра оперы и балета (с 1944 — имени Н. В. Лысенко).

Во время войны была в эвакуации в Уфе и Иркутске вместе с мужем, певцом-тенором Н. Платоновым и другими артистами киевской оперы.

Участвовала в создании фронтовых бригад артистов, выезжала на фронт, выступала перед воинами Южного и Юго-Западного фронтов, в войсковых частях и на кораблях Тихоокеанского флота. Приняла участие более чем в 500-х шефских концертах.

Зоя Гайдай — артистка широкого творческого диапазона, обладала ярким вокальным и сценическим дарованием, создала свыше 50 музыкально-художественных образов.

Выступала как камерная певица в концертах. Исполняла произведения украинских, русских композиторов, народные песни, а также произведения классического репертуара западно-европейских композиторов[2].

Гастролировала по городам СССР и за рубежом: Ирак, Иран, Китай, Канада (1946), США (1946), Пакистан и др.

Записала на пластинки ряд партий в операх украинских и западно-європейских композиторов, камерные вокальные произведения и украинские народные песни.

В 1955 году оставила сцену.

С 1947 года и до конца жизни преподавала в Киевской консерватории (ныне Национальная музыкальная академия Украины имени П. И. Чайковского) (с 1963 года — профессор). Среди воспитаниц — Людмила Божко, Анна Колесник-Ратушная.

Зоя Гайдай скончалась 21 апреля 1965 года в Киеве. Похоронена на Байковом кладбище.

Семья

Звания и награды

Партии

Киевский театр оперы и балета

1928—1929
1929—1930
1934—1955

Харьковский театр оперы и балета

Фильмография

  • 1945 — Украинские мелодии (фильм-концкрт) — Оксана

Память

  • В Киеве именем Зои Гайдай в 1970 году названа улица в Оболонском районе, установлены мемориальные доски — в начале упомянутой улицы (скульпторы П.Ф. Кальницкий и П.Ф. Остапенко, архитектор Я.Ф. Ковбаса) и на доме № 20 по улице Пушкинской, где певица проживала в 1938—1965 гг.).
  • На могиле в 1967 году установлено гранитное надгробие (скульптор П. Ф. Остапенко, архитектор В.П. Шевченко).

Ученики

  • Божко Людмила Федоровна - украинская певица. Заслуженная артистка УССР. Народная артистка Украины.

Напишите отзыв о статье "Гайдай, Зоя Михайловна"

Примечания

  1. [slovari.yandex.ru/dict/agin/article/vs2/vs2-0016.htm ГАЙДАЙ Зоя Михайловна](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2845 дней)) в Вокально-энциклопедическом словаре
  2. 1 2 Музыкальная энциклопедия. Гл. ред. Ю. В. Келдыш. Том 1. А — Гонг. 1072 стб. с илл. М.: Советская энциклопедия, 1973 год
  3. ocls.kyivlibs.org.ua/bibl_138/Zoy_Gaidai/Zoy_Gaidai.htm
  4. www.ex.ua/17206500

Ссылки

  • [ukrsong.narod.ru/htmls/gayday.html Зоя Михайлівна Гайдай]  (укр.)
  • [wek.kiev.ua/uk/%D0%93%D0%B0%D0%B9%D0%B4%D0%B0%D0%B9_%D0%97%D0%BE%D1%8F_%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B9%D0%BB%D1%96%D0%B2%D0%BD%D0%B0 Гайдай Зоя Михайлівна — WWW Енциклопедія Києва]  (укр.)

Отрывок, характеризующий Гайдай, Зоя Михайловна

2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.