Гайдуков, Вениамин Андреевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Вениамин Андреевич Гайдуков
Дата рождения

31 марта 1895(1895-03-31)

Место рождения

Острогожск, Воронежская губерния

Дата смерти

11 апреля 1980(1980-04-11) (85 лет)

Место смерти

Москва

Принадлежность

Российская империя Российская империяСССР СССР

Род войск

кавалерия
пехота

Годы службы

19141955

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Командовал

5-й Заамурский полк
35-й Егорлыкский кавалерийский полк
38-й кавалерийский полк
13-я Донская казачья дивизия
17-я кавалерийская дивизия
2-й кавалерийский корпус 3-го формирования
9-й кавалерийский корпус
16-й стрелковый корпус
15-й кавалерийский корпус
58-й стрелковый корпус
19-й стрелковый корпус

Сражения/войны

Первая мировая война
Гражданская война в России
Великая Отечественная война

Награды и премии

Вениамин Андреевич Гайдуков (31 марта 1895 года, Острогожск, Воронежская губерния — 11 апреля 1980 года, Москва) — советский военный деятель, Генерал-лейтенант (1944 год).





Начальная биография

Вениамин Андреевич Гайдуков родился 31 марта 1895 года в Острогожске (ныне — Воронежской области).

Военная служба

Первая мировая и гражданская войны

В декабре 1914 года был призван в ряды Русской императорской армии и служил во 2-м запасном кавалерийском полку в Острогожске в качестве добровольца-вольноопределяющегося и рядового.

С февраля 1915 года был юнкером Елизаветинского кавалерийского училища, по окончании которого в октябре того же года был направлен на фронт, где воевал в составе 1-го сводного Проскуровского пограничного полка в чинах младшего офицера-корнета, командира сотни и штаб-ротмистра.

В ходе Гражданской войны с марта 1918 года Гайдуков был помощником военрука и военруком уездных военкоматов, командиром местных пеших и конных отрядов по борьбе с контрреволюцией, участвовал в боях против гайдамаков и белогвардейских войск под командованием генерала А. И. Деникина. В августе 1920 года был назначен на должность помощника командира и командира бригады во 2-й кавалерийской дивизии имени М. Ф. Блинова, в составе которой принимал участие в боях на Южном фронте против войск под командованием генерала П. Н. Врангеля на никопольском плацдарме и в Крыму, за что был награждён орденом Красного Знамени. Затем воевал против вооружённых формированиями под командованием Н. И. Махно на Украине и с бандитизмом в Ставрополье и Терской области.

Межвоенное время

В июне 1922 года был назначен на должность командира 5-го Заамурского полка, в августе 1925 года — на должность командира 35-го Егорлыкского кавалерийского полка (6-я Чонгарская кавалерийская дивизия, Западный военный округ).

В 1927 году закончил кавалерийские Курсы усовершенствования командного состава РККА в Новочеркасске.

В январе 1929 года был назначен на должность командира 38-го кавалерийского полка 7-й Самарской кавалерийской дивизии Западного военного округа, а в феврале 1934 года — на должность помощника командира 8-й стрелковой дивизии Западного военного округа. В мае 1935 года Гайдуков был переведен в Северо-Кавказский военный округ на должность заместителя командира 2-й Кавказской кавалерийской дивизии. В октябре 1936 года был назначен на должность заместителя командира, затем — командира 13-й Донской казачьей дивизии этого округа, а в январе 1939 года — на должность командира 17-й кавалерийской дивизии.

Великая Отечественная война

В ходе Великой Отечественной войны 17-я кавалерийская дивизия под командованием Гайдукова с октября 1941 года в составе Закавказского фронта принимала участие в оборонительных боях на Кавказе.

В январе 1942 года исполнял должность командира 2-го кавалерийского корпуса 3-го формирования, который находился на формировании в составе 1-й ударной армии Западного фронта, а 24 января был переименован в 9-й кавалерийский корпус. 3 февраля 1942 года был назначен на должность заместителя командира корпуса, в апреле — на должность инспектора кавалерии Южного фронта, в августе — на должность заместителя командующего 18-й армией, а в ноябре 1942 года генерал-майор Вениамин Андреевич Гайдуков был назначен на должность командира 16-го стрелкового корпуса, который в составе Черноморской группы войск принимал участие в битве за Кавказ.

12 января 1943 года был назначен на должность командира 15-го кавалерийского корпуса, дислоцировавшегося в Иране. В январе 1944 года был назначен на должность заместителя командующего 34-й, а затем 4-й армий, а в марте 1945 года — на должность командира 58-го стрелкового корпуса, который дислоцировался в Иране.

Послевоенная карьера

В апреле 1946 года был назначен на должность заместителя командующего 4-й армией Бакинского военного округа.

С марта 1947 года был слушателем Высших академических курсов при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова, по окончании в июне 1948 года был назначен на должность командира 19-го стрелкового корпуса Закавказского военного округа, в июле 1950 года — на должность командира 27-го гвардейского стрелкового корпуса Киевского военного округа, с ноября 1951 г. — командир 14-го гвардейского стрелкового корпуса этого же округа.

В августе 1955 года генерал-лейтенант Вениамин Андреевич Гайдуков вышел в отставку. Умер 11 апреля 1980 года в Москве.

Награды

Память

Напишите отзыв о статье "Гайдуков, Вениамин Андреевич"

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 2. — С. 49—50. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Гайдуков, Вениамин Андреевич

Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.