Гайо

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Гайо населяют изолированные горные районы Северной Суматры на территории Индонезии, между областью расселения аче и каро-батаков. По коренным особенностям физического облика, языка и культуры гайо родственны батакам, в то же время в их языке и культуре очень явственны ачехские влияния. Это прежде всего относится к гайо, которые живут севернее народа ачех, в последнее время усилилось влияние восточносуматранцев. Язык — гайо.





Верование

Религиозная принадлежность верующих — мусульмане-сунниты (влияние аче), но анимизм с его многочисленными обрядами и запретами пронизывает всю их жизнь. Основа которых является вера в духов, забота о душах умерших предков и вера в наличие у каждого человека души — тонди (жизненное начало человека, основа его характера и способностей). Так же для выяснения причин болезни гайо обращаются к знахарю-колдуну.

История

В течение ряда столетий эта область считалась владением ачехских султанов, которые назначали сюда своих чиновников. До 1900 года страна гайо была пятном на карте, европейцы ничего не знали о ней, ни о её народах. После нескольких кровавых экспедиций голландцы к 1914 году покорили гайо.

Традиции

Гайо занимаются рисосеянием, широко практикуя ладанговую систему, а в долинах рек и побережья озер устраивая савахи. Они выращивают также некоторые клубнеплоды, табак, гамбир, разводят буйволов, в небольшом количестве лошадей. Растет роль насаждений каучуконосов и хлопкого дерева. Широко занимаются рыболовством во внутренних водоемах, лесными промыслами. Ремесла-обработка металлов, включая и драгоценные, плетение, гончарство-достигли высокого уровня. Их гончарные изделия считаются лучшими на всей Северной Суматре. В деревнях дома стоят близко друг к другу. Застройка кучевая, лишь в некоторых деревнях принято застройка в два порядка. Дом напоминает аческий. Это длинная семейная постройка на сваях, по сторонам которой идут открытые галереи (мужская и женская), а в центре находятся комнатки для семейных пар. В каждой комнатке есть очаг. Вход в дом обычно с его торцовой стороны, где находится общая кухня. В пище основу составляет рис, мясо едят редко. Бетель жуют почти все. У гайо сильны родовые пережитки. Деревню населяют члены экзогамных отцовских родов-блах, сохраняется троичная фратриальная система — наследие исчезнувшего матрилатерального кросскузенного брака и кольцевого союза родов. Семья — расширенная (до 60 человек), которые имеют своих старейшин-роджо. Любопытно что многие роды гайо считают себя родственными с родами каро-батаков. Семейное право-отцовское. Предложение о браке делает семья жениха после тщательного предварительного обсуждения с членами своего рода, живущими в данной деревне, и с согласия юноши и девушки. После сложной свадебной церемонии, включающей мусульманские и анимистические элементы (с обязательным «рисовым обрядом» и взаимным угощением бетелем), молодая жена переходит в дом мужа, принимает его родовое имя, сохраняя и своё родовое имя. Браки заключаются сравнительно поздно-в среднем в 18 лет, брачный союз прочен, обычно на всю жизнь. Добрачной половой свободой молодежь не пользуется. После родов женщина в течение недели лежит у огня, воздерживаясь от питья, для того чтобы, по поверью, её тело очистилось и обрело прежние формы (этот обычай обычно тяжело отражался на здоровье женщины). Ребенка через несколько дней после появления на свет обмывают в ручье или реке, произнося различные заклинания для защиты от злых духов. После смерти мужа вдову может взять его брат, если он не сделает этого, она может вернуться домой, но дети остаются в большой семье мужа. Женщины исключены из наследования. Но положение женщины отнюдь не приниженное — при встрече ей уступают дорогу, мужчина обязан при этом слезть с коня и т. п.

Внешний вид

Мужская одежда похожа на аческую, женская своеобразна, это короткая кофта до пояса без рукавов из черной или клетчатой ткани, с нашивками из красной материи. Платок — неотъемлемая часть костюма, женщины носят на поясе и обязательно украшения, дети носят их еще до того как наденут первую одежду. К украшениям также относиться сумочка для жевания бетеля. Обязательная часть парадного костюма — богато разукрашенные крисы и ножи. До недавнего времени практиковалось подпиливание зубов.

Напишите отзыв о статье "Гайо"

Литература

  • Народы юго-восточной Азии / Под ред. Губера А. А. М. : Наука, 1966. с. 527—528.
  • Членов М. А. Гайо // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков М: Большая Российская Энциклопедия. 1999. с.367-368.
  • Калинов С. А. Гайо // Индонезия глазами европейца / Под ред. Васильева А. А. М. 1998. с. 123—145.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Гайо

– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.
– Ах это ужасно, ужасно! – сказал Пьер. – Я не понимаю только – как можно жить с такими мыслями. На меня находили такие же минуты, это недавно было, в Москве и дорогой, но тогда я опускаюсь до такой степени, что я не живу, всё мне гадко… главное, я сам. Тогда я не ем, не умываюсь… ну, как же вы?…
– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.