Гай, Людевит

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Людевит Гай (хорв. Ljudevit Gaj; 8 августа 1809, Крапина, — 20 апреля 1872, Загреб) — хорватский поэт, просветитель, лингвист, один из основателей литературы иллиризма.





Биография

Людевит Гай явился одним из создателей литературного хорватского языка. С юных лет у него обнаружились большие лингвистические способности. В 1826 году он издал в Карловаце историю своего родного города на латыни: «Brevis descriptio loci Krapinae» и в том же году сделал и выпустил в свет немецкий перевод своей книги: «Die Schlösser bei Krapina».

В 1830 году Гай составил и опубликовал грамматику хорватского языка — «Краткую основу хорвато-славянского правописания» («Kratka osnova hrvatsko-slavenskoga pravopisanja»). До этого в Хорватии существовало семь различных правописаний, из которых Гай вывел одно, остановив свой выбор на штокавском диалекте, близком к сербскому языку (хотя его родным диалектом был кайкавский). Отныне алфавит единого хорватского языка стал базироваться на латинице с дополнительными «чешскими» надстрочными знаками (изобретёнными Яном Гусом). Модифицированной Гаем латинице хорватский народ дал имя Гаица (gajica), или Гаевица. В 1834 году Гай основал в Загребе Гаевицкую типографию, в которой переиздал (в обновлённом правописании) большое количество произведений хорватской классики.

Людевит Гай был блестящим журналистом. В 1834 году он начал печатать в своей типографии газету «Новине хорватске» («Novine Horvatske»), а в 1835 году — литературный журнал «Даница хрватска, славонска и далматинска» («Danicza horvatzka, slavonzka y dalmatinzka»). На их страницах Гай пропагандировал идею сближения и культурного единения южных славян под лозунгом иллиризма. В связи с этим в 1836 году Гай переименовал свою газету в «Илирске народне новине» («Ilirske narodne novine»), а журнал получил название «Даница илирска» («Danica ilirska»).

В 1840 году Людевит Гай совершил поездку в Российскую империю, посетил Санкт-Петербург и Москву, был благосклонно принят графом Уваровым, графом Бенкендорфом и академиком М. П. Погодиным, в связи с чем в правящих кругах Австрии и Венгрии возникли сомнения в его политической благонадёжности. Дабы развеять их, Гай сделал в 1841 году официальное заявление: Боже, сохрани конституцию Венгерскую, Королевство Хорватское и национальность Иллирскую! Однако в 1843 г. последовал официальный запрет на употребление терминов «иллиризм», «иллир», «иллирский» и «Иллирия». Гай снова переименовал свою газету — теперь она стала называться просто: «Narodne novine». Журналу же он возвратил прежнее название, но в изменённой орфографии: «Danica Hrvatska, Slavonska i Dalmatinska».

В 1848 году Людевит Гай принял активнейшее участие в борьбе за свободу Королевства Хорватского. Именно Гай предложил кандидатуру барона Иосипа Елачича на выборах хорватского бана.

В 1867 году Гай вторично приехал в Россию. В самом конце жизни он отошёл от активной общественной деятельности.

Людевиту Гаю принадлежал земельный участок, на котором в XIX в. было основано загребское кладбище Мирогой — на сегодняшний день одно из красивейших кладбищ в Европе. Там же похоронен и сам Гай.

См. также

Библиография

  • Гай, Людевит // Большая Советская Энциклопедия / Глав. ред. Б. А. Введенский. — М.: Большая Советская Энциклопедия, 1952. — Т. 10. — С. 103.
  • Гай, Людевит // Новый Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона (вышло 29 томов)
  • Гай, Людевит // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • Лещиловская И. И. Гай, Людевит // Советская Историческая Энциклопедия / Глав. ред. Е. М. Жуков. — М.: Советская Энциклопедия, 1963. — Т. 4. — Стб. 44—45.
  • Пащенко Є. М. Гай Людевіт // Українська літературна енциклопедія. — К., 1988. — Т. 1. — С. 374—375.
  • Степович А. История сербохорватской литературы. — К., 1899.
  • Фрейдзон В. И. История Хорватии. — СПб, 2001.
  • Despalatović E. Ljudevit Gaj and the Illyrian Movement. — New York: Columbia University Press, 1975.
  • Eterović F. H. Croatia // Land, People, Culture. — Toronto: University of Toronto Press, 1970.
  • Gazi S. A History of Croatia. — New York, 1973.
  • Jelavić D. History of The Balkans. — Cambridge: Cambridge University Press, 1983.
  • Khorvat I. Ljudevit Gaj. — Beograd, 1960.
  • Krnjević J. The Croats in 1848 // Slavonic and East European Review, December, 1948.

Напишите отзыв о статье "Гай, Людевит"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Гай, Людевит

Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых: