Гай Кассий Лонгин (юрист)

Гай Кассий Лонгин (лат. Gaius Cassius Longinus) или Кассий — один из наиболее видных древнеримских юристов, непосредственный ученик Сабина и продолжатель школы последнего, иногда называемой также по его имени и кассианской школой (кассианцы).

В 30 году был консулом, при Калигуле проконсулом в Азии, при Клавдии легатом в Сирии и занимал выдающееся положение в Сенате благодаря своим глубоким познаниям в праве и особенно силе характера.

При Нероне он подвергся изгнанию в Сардинию, где ослеп. Непосредственной причиной репрессий стало то, что среди изображений предков он сохранил изображение Кассия Лонгина, одного из участников заговора против Цезаря.

Умер в Риме, возвращенный Веспасианом. Среди современных ему и последующих юристов пользовался огромным авторитетом, как «prudentissimus vir», «juris auctor», «Cassianäe scholae princeps ac parens».

Написал ряд юридических трактатов, главным из которых являются «Libri (или Commentarii) juris civilis». Они известны лишь в передаче позднейших юристов и в «Дигестах» цитируются только по «Javoleni libri XV ex Cassio». Из сохранившихся отрывков видно, что Кассий, следуя направлению Сабина, является и оригинальным мыслителем, самостоятельным в системе и взглядах на вопросы права.

См. также

• Сабинианцы

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Гай Кассий Лонгин (юрист)

Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.