Гай Папирий Карбон
| Гай Папирий Карбон Gaius Papirius Carbo | |
| Консул 120 года до н. э. | |
|---|---|
| Смерть: | 119 до н. э. |
| Отец: | Гай Папирий Карбон (претор) |
| Дети: | Гай Папирий Карбон Арвина |
Гай Папирий Карбон (лат. Gaius Papirius Carbo) — древнеримский политический деятель, консул 120 года до н. э.
Содержание
Биография
Гай Папирий Карбон происходил из рода Папириев, а точнее, из Папириев-плебеев[1]. Был сыном Гая Папирия Карбона, претора 168 года до н. э.
Был приверженцем Тиберия Семпрония Гракха. После его убийства Карбон и Марк Фульвий Флакк вошли в комиссию по перераспределению земли (должность triumvir agrorum dividendorum). В 131 году до н. э. был избран народным трибуном. Во время трибуната внёс законопроект, в соответствии с которым предлагалось предоставить народным трибунам право переизбираться любое число раз[2]. Сципион Эмилиан выступил против проекта и, несмотря на поддержку Гая Гракха, законопроект был провален[2]. Вскоре Сципион таинственным образом умер в своём доме, и Цицерон сохранил версию о том, что к его смерти мог быть причастен Карбон[1].
В 125 году до н. э. Гай Папирий был претором, а в 120 году он первым из Карбонов стал консулом.
Цицерон в «Бруте» говорит о значительных ораторских дарованиях Карбона и добавляет, что он смог бы стать великим политиком, если бы проявил «столько же рассудительности в политике, сколько дарования в красноречии»[3]. Карбон описывается как оратор «со звучным голосом, гибким языком и язвительным слогом», который «соединял силу с необычайной приятностью и остроумием»[4]. Он был «на редкость трудолюбив и прилежен и имел обыкновение уделять много внимания упражнениям и разборам»[4]. Он считался лучшим адвокатом своего времени[5].
Позднее Карбон был обвинён Луцием Лицинием Крассом[6] в вымогательстве и был вынужден покончить с собой, приняв кантариды (шпанские мушки)[1].
Напишите отзыв о статье "Гай Папирий Карбон"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Цицерон. Fam., IX, 21, 3
- ↑ 1 2 Тит Ливий. История от основания города, Эпитомы (периохи), кн. 59: Текст на [thelatinlibrary.com/livy/liv.per59.shtml латинском] и [ancientrome.ru/antlitr/livi/periohae.htm#59 русском]
- ↑ Цицерон. Брут, 27 (103)
- ↑ 1 2 Цицерон. Брут, 27 (105)
- ↑ Цицерон. Брут, 27 (106)
- ↑ Цицерон. Брут, 43 (159)
Литература
- Обнорский Н. П. Папирии // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0001.001/625?rgn=full+text;view=image Гай Папирий Карбон] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.
Отрывок, характеризующий Гай Папирий Карбон
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.
Через час после этого Дуняша пришла к княжне с известием, что пришел Дрон и все мужики, по приказанию княжны, собрались у амбара, желая переговорить с госпожою.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна Марья, – я только сказала Дронушке, чтобы раздать им хлеба.
– Только ради бога, княжна матушка, прикажите их прогнать и не ходите к ним. Все обман один, – говорила Дуняша, – а Яков Алпатыч приедут, и поедем… и вы не извольте…
– Какой же обман? – удивленно спросила княжна
– Да уж я знаю, только послушайте меня, ради бога. Вот и няню хоть спросите. Говорят, не согласны уезжать по вашему приказанию.
– Ты что нибудь не то говоришь. Да я никогда не приказывала уезжать… – сказала княжна Марья. – Позови Дронушку.
Пришедший Дрон подтвердил слова Дуняши: мужики пришли по приказанию княжны.
– Да я никогда не звала их, – сказала княжна. – Ты, верно, не так передал им. Я только сказала, чтобы ты им отдал хлеб.
Дрон, не отвечая, вздохнул.
– Если прикажете, они уйдут, – сказал он.
– Нет, нет, я пойду к ним, – сказала княжна Марья
Несмотря на отговариванье Дуняши и няни, княжна Марья вышла на крыльцо. Дрон, Дуняша, няня и Михаил Иваныч шли за нею. «Они, вероятно, думают, что я предлагаю им хлеб с тем, чтобы они остались на своих местах, и сама уеду, бросив их на произвол французов, – думала княжна Марья. – Я им буду обещать месячину в подмосковной, квартиры; я уверена, что Andre еще больше бы сделав на моем месте», – думала она, подходя в сумерках к толпе, стоявшей на выгоне у амбара.
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.
