Гай Фанний Страбон
| Гай Фанний Страбон |
Гай Фанний Страбон (лат. Gaius Fannius Strabo; II век до н. э.) — древнеримский политический деятель из плебейского рода Фанниев, консул 161 года до н. э.
Содержание
Происхождение
Гай Фанний первым из своего рода достиг консульства. Согласно фастам, у его отца и деда был тот же преномен — Гай. Возможно, отцом консула был народный трибун Гай Фанний, которого Ливий упоминает в связи с процессом против братьев Сципионов[1][2].
Биография
Не позже 164 года до н. э. Гай Фанний был претором. В 161 году он стал консулом вместе с патрицием Марком Валерием Мессалой. Это консульство упоминается в источниках в связи с рядом законодательных актов, целью которых было ограничение роскоши и влияния эллинистической культуры: два сенатских постановления ограничивали расходы на пиры во время Мегалезий[3] и запрещали греческим ораторам пребывать в Риме и обучать юношей риторике[4][5], Фанний же добился принятия закона, жёстко лимитировавшего расходы на любые домашние застолья.
Этот закон разрешал угощать у себя не свыше трёх человек гостей, а в базарные дни — не свыше пяти: таких дней бывало три в месяц. Приварок позволялось готовить не дороже, чем на 2,5 драхмы, на копчёное мясо разрешалось тратить в год не больше 15 талантов, овощей же и бобов для похлёбки — сколько давала земля.
— Афиней. Пир мудрецов VI, 108.[6].
Поскольку в некоторые дни разрешалось тратить по сто ассов, поэт Луцилий назвал Фанниев закон стоассовым[7][8]. Но соблюдали его требования, согласно Афинею, только три человека во всём Риме: Квинт Муций Сцевола Авгур, Квинт Элий Туберон и Публий Рутилий Руф[6].
В 158 году до н. э. Гай Фанний возглавил посольство в Иллирию, отправленное в ответ на сообщения о набегах далматов. Послы столкнулись с нежеланием далматов вести переговоры и были вынуждены бежать из соображений безопасности. Доклад Гая Фанния побудил сенат начать военные действия[9]. В 154 году до н. э. Фанний отправился в Азию в качестве одного из трёх глав посольства, чтобы заставить Прусия Вифинского прекратить войну с Пергамом и возместить нанесённый ущерб. Эта миссия также закончилась безрезультатно[10].
В последующие годы Гай Фанний уже не упоминается в источниках.
Потомки
Сыном Гая Фанния был писатель и консул 122 года до н. э. того же имени.
Напишите отзыв о статье "Гай Фанний Страбон"
Примечания
- ↑ Тит Ливий. История Рима от основания города XXXVIII, 60, 3.
- ↑ Friedrich Münzer. Fannius 20. // Paulys Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft (RE). Band VI, 2. Stuttgart, 1909. S. 1994 .
- ↑ Авл Геллий. Аттические ночи, II, 24, 2.
- ↑ Авл Геллий, XV, 11.
- ↑ Светоний. О риторах, I.
- ↑ 1 2 Афиней. Пир мудрецов VI, 108.
- ↑ Макробий. Сатурналии III, 17, 3.
- ↑ Авл Геллий, II, 24, 4.
- ↑ Полибий. Всеобщая история XXXII, 18; 23.
- ↑ Полибий, XXXIII, 9; 13.
Отрывок, характеризующий Гай Фанний Страбон
25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
