Гай Юлий Цезарь Страбон Вописк

Гай Юлий Цезарь Страбон Вописк

Гай Юлий Цезарь Страбон Вописк (лат. C. Iulius L. f. Sex. n. Caesar Strabo Vopiscus; около 126 до н. э. — 87 до н. э.) — древнеримский политический деятель. Происходил из рода Юлиев: сын претора Луция Цезаря и Попиллии.

Около 103 года до н. э. обвинил Тита Альбуция в вымогательстве на Сардинии и добился его осуждения. Около 103 года до н. э. вошёл в комиссию децемвиров по распределению земли, созданную законом Сатурнина. В 100 году до н. э. участвовал в подавлении движения Сатурнина. Входил в коллегию понтификов, в 99 году до н. э. сообщил Сенату о том, что в Регии пришли в движение копья Марса. Дважды занимал должность военного трибуна, около 96 года до н. э. был квестором. Избран курульным эдилом на 90 год до н. э. Не занимая претуры, пытался добиться избрания в консулы на 88 год до н. э., но встретил ожесточённое сопротивление плебейских трибунов Публия Сульпиция и Публия Антистия.

Считался одним из лучших ораторов своего времени, особенно прославился остроумием. Автор нескольких трагедий, в том числе «Адраст», «Тевтрант» и «Текмесса». Возможно, имел дочь Юлию.

В 87 году до н. э. Марий и Цинна отдали приказ об убийстве Цезаря Страбона; он был предан своим гостеприимцем, неким Секстилием из Этрурии, которого ранее успешно защитил от какого-то серьёзного обвинения.

Литература

• Broughton T. R. S. The Magistrates of the Roman Republic. — Vol. II. — N. Y.: American Philological Association, 1952. — P. 574.

Отрывок, характеризующий Гай Юлий Цезарь Страбон Вописк

– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.