Галанза, Пётр Николаевич

Пётр Николаевич Галанза
Дата рождения:	1 января 1893(1893-01-01)
Место рождения:	Кишинёв, Бессарабская губерния, Российская империя
Дата смерти:	24 сентября 1982(1982-09-24) (89 лет)
Место смерти:	Москва, РСФСР, СССР
Страна:	СССР СССР
Научная сфера:	Правоведение
Место работы:	МГУ имени М.В. Ломоносова
Учёная степень:	доктор юридических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Московский университет (историко-филологический факультет) Институт красной профессуры (правовое отделение)
Известные ученики:	В. Е. Чиркин
Известен как:	Специалист по всеобщей истории государства и права, истории политических и правовых учений

Пётр Николаевич Галанза (1 января 1893 года, Кишинёв, Бессарабская губерния, Российская империя — 24 сентября 1982 года, Москва, СССР) — советский учёный-правовед, специалист по истории государства и права и истории политических и правовых учений.

Доктор юридических наук honoris causa (с 1961 года), профессор (с 1967 года).

Биография

Родился в семье служащих.

Окончил историко-филологический факультет Московского университета в 1917 году.

В период гражданской войны состоял в рядах РККА, работал в политуправлении Западного фронта.

В 1923 году становится доцентом Смоленского государственного университета.

В 1924 году поступает учиться в Институт красной профессуры, по окончании правового отделения которого направляется на преподавательскую работу в Татарский коммунистический университет в Казани.

С 1928 года — доцент Казанского государственного университета, где читает лекции по общей теории государства и права.

С 27 июня 1928 года по 19 апреля 1929 года являлся ректором Казанского университета.

В 1929 — 1939 гг. заведующий кафедрой в Белорусском государственном университете.

С 1939 года находится на преподавательской и научной работе в Москве. Работает в Военно-юридической академии РККА, Институте права АН СССР, а с 1945 года — на юридическом факультете МГУ им. М. В. Ломоносова.

Награждён рядом государственных наград.

Научная деятельность

П. Н. Галанза был автором многочисленных работ научного и учебного характера в области истории государства и права, а также истории политических и правовых учений.

Так, его перу принадлежат первые советские учебники по всеобщей истории государства и права (после возобновления преподавания этой дисциплины в юридических вузах СССР в 1938 году).

Наиболее известные научные труды:

• «Государство и право Древней Греции» (М., 1940);
• «Всеобщая история государства и права», вып. 1 и 2 (М., 1947—1948);
• «История государства и права в 3-х тт.» (М., 1949, 1951, 1960) — редактор, соавтор;
• «Об оценке учения Гегеля о государстве и праве» (М., 1956);
• «Учение о государстве и праве Канта» (М., 1960);
• «Феодальное государство и право Франции» (М., 1963);
• «Феодальное государство и право Германии» (М., 1963);
• «История государства и права зарубежных стран», тт. 1 и 2 — редактор, соавтор;
• «История политических учений» (М., 1955, 1960) — соавтор;
• «История государства и права зарубежных стран», т. 1 (М., 1980) — редактор, соавтор.

Литература

• Пётр Николаевич Галанза (к 85-летию со дня рождения и 60-летию научно-педагогической деятельности //Вестник Московского университета. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978, № 4. — С. 94

Ссылки

• [letopis.msu.ru/peoples/3415 Летопись Московского университета. Галанза Пётр Николаевич]
• [law.edu.ru/person/person.asp?persID=1167303 Петр Николаевич Галанза]
• [az-libr.ru/index.shtml?Persons&000/Src/0002/fe85e508 Галанза Пётр Николаевич]
• [200.ksu.ru/index.php?link=3&r_id=26 Галанза Петр Николаевич]

Отрывок, характеризующий Галанза, Пётр Николаевич

Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.
«Чудная должна быть девушка! Вот именно ангел! – говорил он сам с собою. – Отчего я не свободен, отчего я поторопился с Соней?» И невольно ему представилось сравнение между двумя: бедность в одной и богатство в другой тех духовных даров, которых не имел Николай и которые потому он так высоко ценил. Он попробовал себе представить, что бы было, если б он был свободен. Каким образом он сделал бы ей предложение и она стала бы его женою? Нет, он не мог себе представить этого. Ему делалось жутко, и никакие ясные образы не представлялись ему. С Соней он давно уже составил себе будущую картину, и все это было просто и ясно, именно потому, что все это было выдумано, и он знал все, что было в Соне; но с княжной Марьей нельзя было себе представить будущей жизни, потому что он не понимал ее, а только любил.
Мечтания о Соне имели в себе что то веселое, игрушечное. Но думать о княжне Марье всегда было трудно и немного страшно.
«Как она молилась! – вспомнил он. – Видно было, что вся душа ее была в молитве. Да, это та молитва, которая сдвигает горы, и я уверен, что молитва ее будет исполнена. Отчего я не молюсь о том, что мне нужно? – вспомнил он. – Что мне нужно? Свободы, развязки с Соней. Она правду говорила, – вспомнил он слова губернаторши, – кроме несчастья, ничего не будет из того, что я женюсь на ней. Путаница, горе maman… дела… путаница, страшная путаница! Да я и не люблю ее. Да, не так люблю, как надо. Боже мой! выведи меня из этого ужасного, безвыходного положения! – начал он вдруг молиться. – Да, молитва сдвинет гору, но надо верить и не так молиться, как мы детьми молились с Наташей о том, чтобы снег сделался сахаром, и выбегали на двор пробовать, делается ли из снегу сахар. Нет, но я не о пустяках молюсь теперь», – сказал он, ставя в угол трубку и, сложив руки, становясь перед образом. И, умиленный воспоминанием о княжне Марье, он начал молиться так, как он давно не молился. Слезы у него были на глазах и в горле, когда в дверь вошел Лаврушка с какими то бумагами.
– Дурак! что лезешь, когда тебя не спрашивают! – сказал Николай, быстро переменяя положение.
– От губернатора, – заспанным голосом сказал Лаврушка, – кульер приехал, письмо вам.
– Ну, хорошо, спасибо, ступай!
Николай взял два письма. Одно было от матери, другое от Сони. Он узнал их по почеркам и распечатал первое письмо Сони. Не успел он прочесть нескольких строк, как лицо его побледнело и глаза его испуганно и радостно раскрылись.
– Нет, это не может быть! – проговорил он вслух. Не в силах сидеть на месте, он с письмом в руках, читая его. стал ходить по комнате. Он пробежал письмо, потом прочел его раз, другой, и, подняв плечи и разведя руками, он остановился посреди комнаты с открытым ртом и остановившимися глазами. То, о чем он только что молился, с уверенностью, что бог исполнит его молитву, было исполнено; но Николай был удивлен этим так, как будто это было что то необыкновенное, и как будто он никогда не ожидал этого, и как будто именно то, что это так быстро совершилось, доказывало то, что это происходило не от бога, которого он просил, а от обыкновенной случайности.