Аккинско-орстхойское наречие

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Галанчожский язык»)
Перейти к: навигация, поиск
Аккинско-орстхойское наречие
Таксон:

наречие

Прародина:

Горная Ингушетия и Чечня

Статус:

исчезающий

Ареал:

РФ (Ингушская и Чеченская республики)

Число носителей:

менее 10 000 чел.

Классификация
Категория:

Языки Евразии

Северокавказская надсемья (не общепризнано)

Нахско-дагестанская семья
Нахская ветвь
Вайнахская группа
Состав
Коды языковой группы
ISO 639-2:

ISO 639-5:

См. также: Проект:Лингвистика

Акки́нско-орстхо́йское наречие (чеч. аьккхийн-орстхойн мотт), устар. галанчо́жский диалект/наречие (чеч. галанчӀожан мотт, галайн-чIожан мотт) — наречие вайнахского языкового кластера нахской ветви нахско-дагестанских языков. Занимает промежуточное положение между ингушским и чеченским языками, вследствие чего в работах исследователей-лингвистов часто рассматривалось как диалект то в составе первого, то в составе второго языка. Носителями наречия с периода средневековья были нахские народности и общества[~ 1]: горные и равнинные аккинцы, кистинцы, малхистинцы, нашхойцы, орстхойцы, терлоевцы, ялхоройцы. На сегодняшний день бо́льшая часть носителей наречия является неотъемлемым этническим компонентом в составе как ингушей, так и чеченцев.





История распространения

Родиной носителей аккинско-орстхойского наречия являлась горная Ингушетия и Чечня (области Лам-Акка, Малхиста, Нашха, Орстхой-Мохк и другие), а также область Аренан-Акка/Аух в Дагестане. В XIX веке в ходе Кавказской войны значительная часть носителей аккинско-орстхойского наречия была истреблена, а после окончания войны бо́льшая часть выживших покинула свои исконные районы проживания уехав в Турцию и другие страны, где дальнейшая история использования наречия неизвестна (многие из эмигрантов вернулись в Россию в 70-х годах XIX века). В XX веке, наряду с другими вайнахами, носители аккинско-орстхойского наречия пережили интеграцию в социалистическое общество СССР и депортацию в Казахстан (1944 г., операция «Чечевица»). В 1957 году большинство вайнахского населения вернулось на родину, но многие носители аккинско-орстхойского наречия не смогли заселиться в свои горные районы, так как они оказались закрыты для проживания. Вследствие этого большая часть носителей наречия компактно расселились в смешанных селениях в предгорьях, некоторые проблемы были и у возвращающихся в Дагестан. В наши дни носители аккинско-орстхойского наречия расселены в разных районах Чечни, Ингушетии и Дагестана, а кистинцы — в Панкисском ущелье Грузии, свидетельств использования наречия сейчас крайне мало.

Вопрос классификации

В составе ингушского языка. В начальный период изучения группы близкородственных говоров горной Чечени и Ингушетии исследователи объединили их в так называемый «галанчожский диалект», классифицируя его в составе ингушского языка. Одним из первых высказал эту точку зрения в работе «Из культурного прошлого ингушей» (1930) российский и советский языковед, кавказовед, историк и этнограф, д.фил.н., профессор А. Н. Генко[1]. Такой же классификации галанчожского диалекта придерживался советский лингвист-кавказовед, фонолог и социолингвист, д.фил.н., профессор Н. Ф. Яковлев, исследования которого опубликованы в труде «Языки и народы Кавказа» (1930)[2].

В составе чеченского языка. Чеченский советский и российский кавказовед, д.фил.н., профессор, почётный академик АН ЧР Ю. Д. Дешериев в работе « Сравнительно-историческая грамматика нахских языков…» (1963) впервые высказал сомнения в ингушской принадлежности галанчожского наречия и классифицировал его в составе чеченского языка[3]. Вслед за ним галанчожское наречие стали классифицировать в составе чеченского языка и другие исследователи: И. А. Арсаханов (1969)[4], Д. С. Имнайшвили (1977)[5], Т. И. Дешериева (1998)[6].

Промежуточное положение. Несмотря на то, что Ю. Д. Дешериев отнёс галанчожский диалект к чеченскому языку, он высказывал предположения и о промежуточном положении этого диалекта: «Исторически аккинский и галанчожский диалекты занимали промежуточное положение между плоскостными чеченским и ингушскими диалектами. Поэтому в аккинском и галанчожском диалектах наличествуют явления, свойственные чеченскому, — с одной стороны, и, — ингушскому с другой»[7]. В одной из современных работ на эту тему — «Атласе кавказских языков» (2006) российского лингвиста, ст. науч. сотр. Института языкознания РАН Ю. Б. Корякова — галанчожский диалект именуется уже «аккинско-орстхойским наречием» и занимает промежуточное положение между ингушским и чеченским языками[8].

Состав

согласно
Ю. Б. Корякову
2006 г.[8]
согласно
Т. И. Дешериевой
1998 г.[6]
согласно
Д. С. Имнайшвили
1977 г.[5]
согласно
И. А. Арсаханову
1969 г.[4]
согласно
Ю. Д. Дешериеву
1963 г.[9]
аккинско-орстхойское/галанчожское наречие галанчожский диалект
  • ламаккинский говор[~ 2]
  • мелхинский говор
  • нашхоевский говор
  • и ещё ряд других говоров
  • лам-аккинский говор
  • мелхинский говор
  • нашхоевский говор
  • ялхоройский говор
  • ламаккинский говор
  • мелхинский говор
  • нашхоевский говор
  • терлоевский говор

Общие черты говоров наречия

Диалекты аккинско-орстхойского наречия имеют отличительные особенности, но объединены некоторыми общими чертами, определяющими специфику всего этого наречия в целом. Некоторые общие черты ламаакинского, мелхинского и нашхоевского диалектов[6]:

  1. Отсутствие формы только что прошедшего времени.
  2. Употреблением формы яха вместо более литературного чеченского баха — «говорить».
  3. Наличием частицы мие вместо бие — «лишь», «только».
  4. Употреблением приставки Iо- вместо охьа- (Iоха, в литературном чеченском языке: охьахаа — «сесть»); аффикса производного местн. падежа V серии -гIола вместо -хула; суффикса -вар/-верг вместо -ниг (воккхавар/воккхаверг, в литературном языке: воккханиг — «старший»).
  5. Отсутствием комплекса ст в начале слова (саг, в литературном чеченском языке: стаг — «человек»; уст, в литературном языке: сту — «бык»; сокха, в литературном чеченском языке: стокха — «прошлый год»).
  6. Употреблением аффикса дательного падежа -шта вместо -шна в литературном чеченском языке.

Напишите отзыв о статье "Аккинско-орстхойское наречие"

Примечания

Комментарии
  1. Нахи, как и представители некоторых других северокавказских народов, использовали сложную и не всегда однозначную систему названий для существовавших в их среде форм объединений, часто употребляя целый ряд терминов — тукхумы/шахары, тайпы, гары, некъи, ца, доьзалы и другие. В кавказоведении, применительно к крупным формам таких объединений, используется термин «вольные общества» или просто «общества».
  2. В статье Т. И. Дешериевой один раз говор указан как ламаккинский, а второй раз, вероятно с ошибкой, как ламакинский (Дешериева Т. И., 1998, с. 174, 186).
Источники

Литература

  • Арсаханов И. А. Галанчожский диалект // Чеченская диалектология / Под ред. З. А. Гавришевской. — Чечено-Ингушский НИИ истории, языка, литературы и экономики. — Грозный: Чечено-Ингушское книжное изд-во, 1969. — 211 с. — 600 экз.
  • Генко А. Н. Из культурного прошлого ингушей // Записки коллегии востоковедов при Азиатском музее АН СССР. — Л., 1930. — Т. V.
  • Дешериев Ю. Д. Сравнительно-историческая грамматика нахских языков и проблемы происхождения и исторического развития горских кавказских народов. — АН СССР. Институт языкознания. Чечено-Ингушский НИИ истории, языка и литературы. — Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1963. — 556 с. — 600 экз.
  • Дешериева Т. И. Чеченский язык // Языки мира. Кавказские языки / Председатель главн. ред. коллегии В. Н. Ярцева. — РАН. Институт языкознания. — М.: «Academia», 1998. — 480 с. — ISBN 5-87444-079-8.
  • Имнайшвили Д. С. Историко-сравнительный анализ фонетики нахских языков / Ред. А. С. Чикобава. — АН Грузинской ССР. Институт языкознания. — Тбилиси: «Мецниереба», 1977. — 300 с. — 1000 экз.
  • Коряков Ю. Б. Северокавказская семья // Атлас кавказских языков (с приложением полного реестра языков). — РАН. Ин-т языкознания. — М.: «Пилигрим», 2006. — 76 с. — ISBN 5-9900772-1-1.
  • Яковлев Н. Ф. Языки и народы Кавказа. — М., 1930.

Ссылки

  • Статья [www.diplomnic.ru/rabota/34501.html Фонетические особенности аккинского диалекта чеченского языка] на сайте diplomnic.ru

Отрывок, характеризующий Аккинско-орстхойское наречие

Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.