Галата

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Координаты: 41°01′30″ с. ш. 28°58′41″ в. д. / 41.025° с. ш. 28.978° в. д. / 41.025; 28.978 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=41.025&mlon=28.978&zoom=14 (O)] (Я)

Галата́ (тур. Galata, греч. Γαλατά, итал. Galata) — исторический район на территории ильче Бейоглу в европейской части Стамбула. Основан генуэзскими колонистами в поздневизантийскую эпоху как предместье Константинополя, позднее стал основным торговым районом города. Границы Галаты примерно совпадают с современным районом Каракёй.





История

Название

Слово, возможно, восходит к греческому «галактос» — молочный, в первые века Константинополя в Галате находились пастбища коз и овец. По другой версии, слово произошло от имени одного из кельтских племён Анатолии — галатов. Итальянцы иногда связывают название со словом «калата» — склон, что, скорее всего, является примером народной этимологии.

Византия

Первые поселенцы появились на месте Галаты еще во времена, когда город носил имя Византий. Место было известно под названием Сике (Sycae, фиговые деревья или инжир), в русских источниках встречается вариант перевода «Смоквы».[1]

Частью города Галата стала при императоре Константине Великом, тогда же она была обнесена отдельной стеной.[2] В V веке император Феодосий II, разбив город на 14 районов, присвоил Галате номер 13.

Генуэзский период

В 1273 г. контроль над северной частью Константинополя фактически переходит к генуэзскому купечеству, основавшему здесь банки, торговые конторы и склады на Банковской улице. Генуэзцы оставались хозяевами торговли в империи до самого её падения в 1453 году (и продолжали играть ведущую роль в торговле Османской империи). Генуэзцы при византийцах окружили район стеной (не сохранилась) и построили в самой верхней точке района Галатскую башню.

Османский период

В османский период в 1492 г. в квартале поселились изгнанные из Испании мориски. Доминиканская церковь св. Павла была обращена ими в мечеть Арап-джами.

Связанные названия

Недалеко от Галатской башни, но за границами бывшей генуэзской колонии, расположен лицей Галатасарай (буквально «галатский дворец»), бывшая Султанская Школа. На его территории был основан самый титулованный турецкий футбольный клуб «Галатасарай». Мост между Галатой и Константинополем также до сих пор называется Галатским.

Галерея

Напишите отзыв о статье "Галата"

Примечания

  1. Иванов С. А. Босфор, Галата и Принцевы острова // В поисках Константинополя. Путеводитель по византийскому Стамбулу и окрестностям. — М: «Вокруг света», 2011. — С. 568. — 752 с. — ISBN 978-5-98652-382-8.
  2. Constantinople // [www.1911encyclopedia.org/Constantinople Encyclopedia Britannica]. — 1911.

См. также

Отрывок, характеризующий Галата

– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.