Камал, Галиаскар

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Камал и Камалетдинов

Галиаскар Камал
тат. Галиәсгар Камал (Галиәсгар Галиәкбәр улы Камалетдинов, Ğaliəsgar Qamal (Ğaliəsgar Əliəkbər uğlı Qamaletdinov)
Дата рождения:	6 января 1879(1879-01-06)
Место рождения:	Казань, Казанская губерния, Российская империя
Дата смерти:	16 июня 1933(1933-06-16) (54 года)
Место смерти:	Казань, ТАССР, РСФСР, СССР
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Род деятельности:	прозаик, поэт, драматург, переводчик, общественный деятель, издатель, редактор
Жанр:	проза, стихотворение, пьеса
Язык произведений:	татарский
Награды:	Герой Труда

Галиаска́р Кама́л (настоящее имя Галиаска́р Галиакба́рович Камалетди́нов, тат. Галиәсгар Камал (Галиәсгар Галиәкбәр улы Камалетдинов, Ğaliəsgar Əliəkbər uğlı Qamaletdinov), 25 декабря 1878 (6 января 1879), Казань — 8 июня 1933 года, там же) — татарский советский писатель, классик татарской драматургии и общественный деятель.

В июне 1923 года одному из основоположников татарской драматургии и татарского театра Галиаскару Камалу (Камалетдинову) присвоено почетное звание «Герой труда», чуть позже его наградили званием народного драматурга ТАССР.

Биография

Родился в семье кустаря в Казани. Детство проводит в Нижней Масре — родной деревне матери (нынешний Арский район).

Учился в казанском медресе «Госмания», 1889—1897 годах в медресе «Мухаммадия».

В 1901 выпускал газету «Тэраккый» («Прогресс»), организовал издательство «Мэгариф» («Просвещение»). С 1906 года работал в газете «Азат» («Свобода»), затем — «Азат халык» («Свободный народ»), где печатались статьи, пропагандирующие идеи марксизма.

Был издателем и редактором сатирического журнала «Яшен» («Молния», 1908—09), работал в газете «Йолдыз» («Звезда», 1907—17).

Печатался с 1900 года. Важнейшие произведения: драма «Несчастный юноша» (1907, 2-й вариант), комедии «Из-за подарка» (1908), «Любовница» (1911), «Тайны нашего города» (1911), «Банкрот» (1912, рус. пер. 1944) — резко бичевали пороки буржуазного общества. После Октябрьской революции Камал писал сатирические стихи, сотрудничал с газетами «Эш» («Труд»), «Кызыл байрак» («Красное знамя»).

Перевёл на татарский язык «Ревизора» Н. В. Гоголя, «Грозу» А. Н. Островского и «На дне» М. Горького.

Память

• В 1978 году издан художественный маркированный конверт, посвященный писателю.
• Именем Г. Камала названы улицы в Казани, Елабуге и Набережных Челнах.
• В Казани сохранился дом Галиаскара Камала, построенный в 1902 г., признанный памятником истории и отреставрированный в 2012 г.

См. также

• Татарский академический театр имени Галиаскара Камала

Литература

• Татарский энциклопедический словарь. — Казань : Институт Татарской энциклопедии АН РТ, 1998

Ссылки

• [kitap.net.ru/galiaskar.php Галиаскар Камал в татарской электронной библиотеке]
• [www.kzn.ru/page2433.htm Галиаскар Камал в Официальном портале мэрии Казани]
• [slovari.yandex.ru/~%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/%D0%9B%D0%B8%D1%82.%20%D1%8D%D0%BD%D1%86%D0%B8%D0%BA%D0%BB%D0%BE%D0%BF%D0%B5%D0%B4%D0%B8%D1%8F/%D0%9A%D0%B0%D0%BC%D0%B0%D0%BB%20%D0%93 Галиаскар Камал в Литературной энциклопедии](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2870 дней))

Отрывок, характеризующий Камал, Галиаскар

– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…