Галилей, Микеланджело
| Микеланджело Галилей Michelagnolo Galilei | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Страна | |
| Инструменты | |
Микеланджело Галилей (итал. Michelangelo Galilei, встречается также написание Michelangelo, 1575—1631) — итальянский композитор и лютнист позднего Возрождения, сын Винченцо Галилея, и младший брат знаменитого астронома Галилео Галилея.
Биография
Родился во Флоренции в семье теоретика музыки и лютниста Винченцо Галилея, как и его отец, научился играть на лютне в раннем возрасте. После смерти отца в 1591 году, 16-летний Микеланджело переехал к старшему брату Галилео в Падую, а с 1593 года начал странствовать по Европе в качестве музыканта.
На протяжении 6 лет (1593—1599) Микеланджело жил и работал в Речи Посполитой, где в то время развивалась музыкальная культура и были востребованы музыканты, особенно в таких городах, как Краков, Гданьск, Торунь и Вильна[1]. В конце XVI — начале XVII веков в Речь Посполитую были привлечены многие известные музыканты из Италии, например, Лука Маренцио — один из самых известных авторов мадригалов, лютнисты Диомед Като и Валентин Бакфарк[1]. По-видимому, Микеланджело Галилей был приглашён в Речь Посполитую влиятельным родом Радзивиллов[1].
В 1599 году Микеланджело приехал из Речи Посполитой и попытался устроиться во Флоренции при дворе великого герцога Тосканского Фердинанда I, но не был принят и в 1600 году вернулся в Речь Посполитую, где прожил до 1607 года, после чего был приглашён в Мюнхен, в капеллу герцога Баварии Максимилиана I[2].
Мюнхен в то время был одним из самых известных музыкальных центров Европы, и Микеланджело Галилей был в числе многих талантливых итальянских музыкантов, которые приехали сюда жить и работать. Галилей прожил в Мюнхене всю оставшуюся жизнь, был отцом восьмерых детей, из которых по меньшей мере трое также стал лютнистами[3].
Отношения Микеланджело со старшим братом Галилео были сложными, особенно в последние годы жизни Микеланджело, о чём свидетельствует сохранившаяся переписка между братьями: Микеланджело неоднократно просил Галилео о материальной поддержке, но не получал её[2][3].
Музыкальное наследие
Произведения Микеланджело Галилея написаны в основном для лютни, большая часть их опубликована в его книге Il primo libro d’intavolatura di liuto (Мюнхен, 1620), в которой используется табулатура. Некоторые из его произведений публиковались отдельно в других изданиях.
Музыкальные сочинения Галилея включают танцы, такие как гальярда, лавольта[en] и куранта, объединённые в сюиты, организованные по ладам. Каждая сюита начинается с токкаты и завершается двумя парными пассамеццо и сальтарелло[3]. Сочинения Галилея написаны в современном ему стиле, с диссонансами, орнаментикой и тональной гармонией, характерными для музыкального стиля раннего барокко. Произведения Галилея были особенно известны и пользовались спросом в княжествах южной Германии[3].
Первым исполнителем и пропагандистом произведений Микеланджело Галилея стал американский лютнист Пол Бейер, привлекший внимание публики к его творчеству.
Напишите отзыв о статье "Галилей, Микеланджело"
Примечания
Литература
- Faksimile: Il Primo Libro D’Intavolatura di Liuto. 1620; Bearbeitung Albert Reyerman, Vorwort Douglas Smith, Tree Edition, München 1980
- Cornelia Oelwein: Galileo Galileis Münchner Verwandtschaft. Der Instrumentist Michelangelo Galilei. Bayerischer Rundfunk, München 2006
- Claude Chauvel: «Michelagnolo Galilei», Grove Music Online, ed. L. Macy (Accessed March 7, 2007) [www.grovemusic.com]
- Katarzyna Morawska, «Poland», I, 1, Grove Music Online, ed. L. Macy (Accessed March 10, 2007) [www.grovemusic.com]
- Paul Beier, [magnatune.com/artists/albums/beier-galilei?song=1 Program Notes for «Michelagnolo Galilei: Sonate from Il primo libro d’Intavolatura di liuto (1620)»]
| ||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Галилей, Микеланджело
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
