Галицкая социалистическая советская республика
| Галицкая Социалистическая Советская Республика | |||||||
| укр. Галицька Соціалістична Радянська Республіка польск. Galicyjska Socjalistyczna Republika Rad | |||||||
| Советская республика | |||||||
| |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||
| Столица | Тарнополь | ||||||
| Крупнейшие города | Дрогобыч, Бережаны | ||||||
| Язык(и) | польский, украинский и идиш | ||||||
| Форма правления | Советская республика | ||||||
| Председатель Галревкома | |||||||
| - июль—август 1920 | Владимир Затонский | ||||||
| История | |||||||
| - 15 июля 1920 | Провозглашение республики | ||||||
| - 23 сентября 1920 | Ликвидация республики | ||||||
| - 18 марта 1921 | Рижский договор Вхождение в состав Польши | ||||||
Галици́йская Социалисти́ческая Сове́тская Респу́блика (укр. Галицька Соціалістична Радянська Республіка, польск. Galicyjska Socjalistyczna Republika Rad) — существовавшая во время Советско-польской войны в течение непродолжительного периода (с 15 июля до 23 сентября 1920 года) республика в пределах области Юго-западного фронта Красной Армии, со столицей в городе Тарнополе.
Содержание
История
14 апреля 1919 года в галицком промышленном центре Дрогобыче рабочие в результате восстания образовали вместе с воинским гарнизоном первый в Галиции Совет рабочих и солдатских депутатов[1].
Галицийская Социалистическая Советская Республика была провозглашена в ходе Советско-польской войны 15 июля 1920 года Галицким революционным комитетом (Галревком) на части западноукраинских земель.
После отступления частей Красной Армии с территории Галиции 23 сентября 1920 года ГалССР прекратила своё существование. По Рижскому договору 1921 года Западная Украина (Галиция) вошла в состав Польши.
Территория
В состав ГалССР вошли: Бережанский, Борщёвский, Бродовский, Бучачский, Гусятинский, Залещицкий, Збаражский, Зборовский, Золочевский, Подгаецкий, Рогатинский, Скальский, Теребовлянский, Сокальский, Тарнопольский, Чортковский и, частично, Бобрский, Каменко-Струмиловский, Перемышлянский, Радеховский уезды (территория современной Тернопольской и частично Львовской областей).
Управление
Высшим органом республики стал Галревком. На местах создавались сельские, городские и уездные ревкомы. Местом пребывания Галревкома стал Тарнополь. В состав Галревкома входили Владимир Затонский (председатель), Михаил Баран (заместитель председателя), Г. Левицкий, К. Литвинович, И. Немоловский, Ф. Конар и другие. В уездах образовались (уездные революционные комитеты, в сёлах избирались на общих собраниях крестьян сельские ревкомы, при сельских ревкомах организовывалась сельская милиция из 5—10 человек, которая была исполнительным органом ревкома. Декретом № 6 был образован при Галицком революционном комитете отдел внутренних дел, а декретом № 7 — военный отдел.
Официальные языки
Официальными языками были признаны польский, украинский и идиш. Ревком принял декрет № 4 «О ликвидации государственного языка». Все языки, которыми пользуется трудящееся население республики, объявлялись равноправными: каждый гражданин имел право обращаться во все советские учреждения по всем вопросам устно или письменно на своем родном языке[1].
Декреты и постановления Галицийской ССР
Первым декретом Галицкого ревкома от 1 августа 1920 года «Об установлении социалистической Советской власти в Галиции» вся власть передавалась в руки революционных комитетов. Этим декретом упразднялись все без исключения законы, распоряжения, постановления и договоры Польского государства, правительств бывшей Австро-Венгерской монархии и Западноукраинской народной республики[1]. Вместе с первым декретом Галицкого ревкома было принято постановление № 2 «О земельных имениях и плодах, об уборке хлеба и сена», в котором провозглашалась конфискация помещичьих, церковных и монастырских земель при национализации всей земли[1]. Декларацией № 2 Галицкого ревкома о правах и обязанностях рабочих в Галицкой ССР, принятой 1 августа 1920 года, был введен 8-часовой рабочий день и организован рабочий контроль на производстве[1]. Декретом № 2 Галицкого ревкома проведено отделение церкви от государства и школы[1]. Декрет № 12 «Об активном и пассивном избирательном праве по выборам в органы Советской власти на территории Галицкой ССР» определил политические права граждан. По декрету лишались избирательных прав лица, применяющие наемный труд с целью извлечения прибыли, живущие на нетрудовой доход (проценты с капитала и т. п.), частные торговцы, монахи и служители церквей и религиозных культов, бывшие служащие и агенты полиции, жандармерии и разведывательных органов, члены бывшего австрийского императорского дома[1].
Денежное обращение
|
|
| Деньги для Галревкома, 1920 |
На территории Галицийской ССР в обращении были деньги разных валютных систем: царской России и Временного правительства — рубли и «керенки», австро-венгерские кроны, немецкие марки и военные деньги «ост-рубли» и «ост-марки», польские марки, многочисленные местные бумажные деньги. Кроме этого, в обращении также были деньги стран Антанты — франки, фунты стерлингов, доллары.
Летом 1920 года для Галревкома в Киеве (УССР) были выпущены карбованцы синего оттенка, так называемые «лыбедь-юрчики» — по фамилии директора госбанка (Лебедь-Юрчик), чья подпись воспроизведена на этих банкнотах.
См. также
Напишите отзыв о статье "Галицкая социалистическая советская республика"
Примечания
Литература
- Norman Davies. White Eagle, Red Star: the Polish-Soviet War, 1919-20, Pimlico, 2003, ISBN 0-7126-0694-7. (First edition: St. Martin’s Press, inc., New York, 1972)
- Michal Klimecki. [mnib.malorus.org/kniga/585/ Galicyjska Socjalistyczna Republika Rad. Okupacja Malopolski (Galicji) Wschodniej przez Armie Czerwona w 1920 roku.], Торунь, 2006.
- Василь Верига. [mnib.malorus.org/kniga/438/ Галицька Соціялістична Совєтська Республіка 1920 р.], НТШ 1986, том 203
- Борис Тищик. [mnib.malorus.org/kniga/525/ Галицька Соціалістична Радянська Республіка (1920 р.)] — Львов, 1970.
Источники
- [history.franko.lviv.ua/Ig.htm Довідник з історії України] (укр.)
- [library.iv-fr.net/2007/06/01/page,4,markovecka_galina_mikhajjlvna_paperov_groshov_znaki__boni_skhdno_galichini_1914__1920_rr.html Паперові гроші східної Галичини] (укр.)
| |||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Галицкая социалистическая советская республика
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»
Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.
Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
