Галицкое княжество

Галицкое княжество
княжество
← 1141 — 1199 →
Столица	Галич
Религия	православие
Форма правления	монархия

К:Появились в 1141 годуК:Исчезли в 1199 году

Галицкое княжество — княжество на юго-западной окраине Древнерусского государства, существовавшее в XII веке.

Княжества региона в XI веке

Осн. статьи: Перемышльское княжество, Теребовльское княжество

Территория изначально относилась к Волынскому княжеству. После утверждения на этих землях потомков старшего Ярославича, Владимира, и его сына Ростислава (1085), по которому получила своё название первая галицкая династия, были образованы Перемышльское (Перемышль, Звенигород) и Теребовльское (Теребовль, Галич) княжества. Первым галицким князем был сын Василька Теребовльского Иван Василькович (с 1124).

История

По смерти Ивана (1141) Владимир Володаревич переехал из Перемышля в Галич, княжества объединились (в Звенигороде княжил Иван Ростиславич Берладник до 1144 года, когда восстал против дяди), что считается моментом основания Галицкого княжества. Все три удельные княжества региона были ликвидированы уже к 1144 году, и впоследствии восстанавливались только эпизодически.

Война с Всеволодом Ольговичем (1144—1146)

См. также: Галицкое восстание (1144)

В начале 1140-х годов Всеволоду Ольговичу киевскому удалось распространить своё влияние на Волынь, посадив там своего сына Святослава Всеволодовича (Изяслав Мстиславич волынский перешёл в Переяславль после смерти там Андрея Владимировича).

Вскоре между Владимиром Галицким и Святославом возник пограничный конфликт, повлёкший за собой поход Всеволода и его союзников на Галич (1144). Владимир избежал столкновения дипломатическим манёвром: он пообещал брату Всеволода Игорю помощь в занятии киевского престола после смерти Всеволода. Однако в том же году галичане во время отъезда Владимира на охоту призвали на княжение звенигородского князя Ивана Ростиславича, племянника Владимира, а после разгрома мятежа Иван бежал к Всеволоду в Киев.

Тогда Всеволод начал второй поход, в котором участвовали Игорь, Владимир Давыдович черниговский, Вячеслав Владимирович туровский, Изяслав Мстиславич переяславский и Ростислав Мстиславич смоленский, половцы, а также Всеволод заручился поддержкой Болеслава польского. Однако, поход закончился безуспешной осадой и штурмами Звенигорода.

Политика Галича в южнорусских междоусобицах

См. также: Междоусобная война на Руси (1146—1154) и Междоусобная война на Руси (1158—1161)

В период правления Владимира Володаревича (до 1153) киевские князья Всеволод Ольгович и Изяслав Мстиславич предприняли несколько походов на Галич, добились частных успехов, но не смогли удержать княжество под своей властью. К концу 1150-х годов соотношение сил кардинально изменилось, и когда киевский князь Изяслав Давыдович поддержал претензии Ивана Берладника на галицкий престол, галицкий князь Ярослав Осмомысл, по выражению автора «Слова о полку Игореве», «отворил ворота Киеву», послав помощь волынскому князю Мстиславу Изяславичу, и тот привёл на киевское княжение своего дядю Ростислава Мстиславича Смоленского в 1159 году. Возвращение Изяслава на киевский престол вызвало новый аналогичный поход и привело к его гибели.

Галицкие князья состояли в династических связях с влиятельнейшими князьями Руси. Ярослав Осмомысл был женат на дочери Юрия Долгорукого, а Владимир Ярославич — на дочери Святослава Черниговского. Галичане (как и черниговцы) были одними из немногих, кто не участвовал во взятии Киева войсками Андрея Боголюбского и его союзников в 1169 году.

В 1173 году галицкие войска способствовали приведению на киевское княжение Ярослава Изяславича Волынского.

Борьба за власть по смерти Ярослава Осмомысла

Академик Рыбаков Б. А. таким образом комментирует внутриполитическую борьбу в Галиче во второй половине XII века:

Многие княжеские браки заключались тогда с политическим расчетом между детьми пяти-восьмилетнего возраста. Когда молодой княжич подрастал и брак осуществлялся, то он получал не ту родню, которую мог выбрать себе сам, исходя из своих интересов, а ту, которая отвечала интересам его родителей десятки лет назад. Боярство должно было использовать эти противоречия, а для князей был только один выход — передать престол безродному побочному сыну.

Не случайно первые конфликты Ярослава Осмомысла с женой (урождённой суздальской княжной), законным сыном Владимиром и боярством возникли в 1171—1173 годов, когда происходила перегруппировка основных княжеских коалиций. В ходе конфликта Ярослава Осмомысла с галицким боярством князь был схвачен, его любовница Настасья сожжена, а их сын Олег Ярославич изгнан.

Смерть Ярослава (1187) и его завещание в пользу незаконнорожденного Олега повлекли за собой борьбу за власть, в которой участвовали венгры, поляки, император Фридрих I Барбаросса, волынский князь Роман Мстиславич, тесть Владимира Ярославича Святослав и дядя Владимира Всеволод Большое Гнездо. В ходе этой борьбы погиб сын Ивана Берладника Ростислав Иванович, приглашённый галичанами (венгры подавили восстание). Утвердившийся на галицком престоле в 1189 году Владимир Ярославич признал своего дядю Всеволода своим покровителем.

Со смертью Владимира в 1199 году пресеклась династия галицких Ростиславичей, хотя сыновья Владимира в 1218 году упоминались в Венгрии и, возможно, являлись претендентами на галицкий престол. На галицкое княжение пришёл Роман Волынский (на дочери которого был женат старший из Владимировичей, Василько), что считается моментом объединения двух княжеств и основания Галицко-Волынского княжества (с 1254 года — королевство).

В составе Галицко-Волынского княжества

После гибели Романа (1205) его вдове и сторонникам не удалось сохранить престол за его несовершеннолетними сыновьями, но спустя десятилетие они укрепились на Волыни, в то время как за Галич продолжалась борьба между ведущими русскими княжескими союзами и венграми. В течение 1230-х годов Даниилу Романовичу удалось утвердиться в Галиче, в 1245 году он одержал окончательную победу над своими внутриполитическими противниками.

См. также

• Галиция
• Русское воеводство

Ссылки

• Галицкое княжество // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Галицкие (князья) // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
• [www.hrono.info/dokum/povest1.html Повесть временных лет (перевод Д. С. Лихачёва)]
• [krotov.info/acts/12/pvl/ipat0.htm Ипатьевская летопись]
• Рыбаков Б. А. [lib.ru/HISTORY/RYBAKOW_B_A/russ.txt Рождение Руси]

Отрывок, характеризующий Галицкое княжество

– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!


В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.