Галкин, Илья Саввич

Не следует путать с художником Ильёй Савичем Галкиным (1860—1915).

Илья Саввич Галкин
Дата рождения:	1 августа 1898(1898-08-01)
Место рождения:	д. Панасюки, Гродненская губерния ныне Каменецкий район, Белоруссия
Дата смерти:	7 апреля 1990(1990-04-07) (91 год)
Место смерти:	Москва
Страна:	Российская империя Российская империя → СССР СССР
Научная сфера:	история
Место работы:	МИФЛИ, МГУ
Учёная степень:	доктор исторических наук (1956)
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Московский университет (1932)
Научный руководитель:	Н. М. Лукин
Известные ученики:	И. П. Дементьев
Награды и премии:
Сайт:	[www.proza.ru/2009/03/24/901 za.ru/2009/03/24/901]

Илья́ Са́ввич Га́лкин (20 июля (1 августа) 1898, д. Панасюки Пружанского уезда Гродненской губернии — 7 апреля 1990, Москва) — советский историк и общественный деятель. Ректор МГУ (1943—1948). Один из инициаторов создания Всесоюзного общества по распространению научных и политических знаний. Доктор исторических наук (1956, диссертация «Политика европейских держав в связи с освободительным движением народов Турции в 1908—1912 гг.»).

Биография

В начале Первой мировой войны польский крестьянин Савва Галка погнал лошадей встречь солнца и вместе со всей многочисленной семьей своей докатился аж до самой российской глубинки, до города Коврова, что на Владимирщине. А потом гражданская война раскидала детей его по разные стороны, поделив на красных и белых. И один из них, Илья Галка, стал Галкиным, железнодорожником, поступил в Политехнический институт в Иваново-Вознесенске, откуда ушел в Красную Армию на Восточный фронт против Колчака. Затем работал в колонии для беспризорников. Потом были этнологический факультет Московского университета, аспирантура, работа в Московском институте философии, литературы и истории (МИФЛИ) — путь от преподавателя до профессора — В. Ремарчук^{[неавторитетный источник? 3352 дня]}

Родился в семье крестьянина Саввы Галки. Вместе с семьёй перебрался в годы Первой мировой войны во Владимирскую губернию, где получил начальное образование в г. Коврове. Дальше учился в техническом училище при Московской железной дороге. После окончания училища работал формовщиком литейного цеха железнодорожных мастерских.

В 1917 году мобилизован в армию и направлен в Киевскую школу прапорщиков. В 1918 году поступил в Иваново-Вознесенский политехнический институт, проучившись три месяца в котором, вступил в ряды Красной Армии и попал на Восточный фронт, где участвовал в разгроме войск Колчака. Был ранен.

В 1921 году демобилизован по состоянию здоровья, осложнённого заболеванием. После выздоровления работал в Аткарском уезде Саратовской губернии учителем, директором школы, руководителем группы колонии для беспризорников. В 1924 году был делегатом Всесоюзного съезда учителей.

Проучившись два года на заочном отделении Саратовского университета, в 1930 году был направлен на учёбу в Московский государственный университет на этнологический факультет. Под руководством академика Н. М. Лукина занимался изучением истории Нового и новейшего времени. В 1932 году И. С. Галкин закончил историко-философский (до января 1931 года — этнологический) факультет.

В 1935 году окончил аспирантуру, защитив кандидатскую диссертацию «Германская социал-демократия против демократизации избирательного права в Пруссии» (1936), и приступил к педагогической работе в Московском институте философии, литературы и истории имени Н. Г. Чернышевского. Он прошёл путь от преподавателя МИФЛИ до профессора этого учебного заведения. Заведующий историческим отделением, декан исторического отделения (1936—1938), проректор (1937—1941), и. о. ректора (1941) МИФЛИ.

С декабря 1941 года после вхождения МИФЛИ в состав исторического факультета Московского университета, был назначен проректором университета по учебной части, заместителем ректора, уполномоченным Народного Комиссариата просвещения РСФСР по эвакуации университета в Туркменскую ССР, Свердловск, а также его возвращению в Москву. В 1943 году И. С. Галкин был избран ректором МГУ имени М. В. Ломоносова. К концу года в университете на разных факультетах открылись новые кафедры:

Факультет	Кафедры
физический	низких температур, физики моря, акустики, электронных и ионных процессов
геолого-почвенный	химии почв, мелиорации и агрохимии почв, исторической геологии
географический	гидрологии и гидрографии
философский	истории западной и русской философии

В 1944 году была открыта после ремонта университетская библиотека имени М.Горького, проведены первые Ломоносовские чтения и первые присуждения Ломоносовских премий, состоялось открытие отделения истории стран Востока на историческом факультете университета. В марте 1945 года было воссоздано Научное студенческое общество, были сформированы Восточно-Сибирская, Центрально-Чернозёмная и Прикаспийская экспедиции. В следующем году, 1946-м, при участии МГУ были сформированы Крымская учебно-научная база геолого-почвенного факультета, НИИ ядерной физики, физико-технический факультет. В сентябре того же года был утверждён пятилетний план развития Московского университета, предусматривавшего разработку больших достижений в различных областях науки. В ноябре 1946 года руководство университета приняло решение о возврате к 5-летнему обучению на факультетах вуза. В 1947 году прошли предварительные мероприятия в связи с последующим сооружением университетского комплекса высотных зданий на Ленинских (Воробьёвых) Горах.

За 1943—1947 гг. в структуре Московского университета были выделены факультет международных отношений МГУ и физико-технический факультет МГУ, впоследствии преобразованные в самостоятельные вузы — МГИМО и МФТИ (историю их создания смотрите в соответствующих статьях).

После завершения работы на посту ректора МГУ, И. С. Галкин долгое время работал на кафедре новой и новейшей истории исторического факультета, должность заведующего которой занимал в 1953—1980 годах.

В 1953—1958 годах совмещал педагогическую деятельность на кафедре с административной на посту проректора университета, в 1950—1956 годах заведовал также кафедрой всеобщей истории АОН при ЦК КПСС.

Автор многочисленных работ по всеобщей истории, истории международных отношений, историографии.

Член ВКП(б) с 1927 года. Был женат на Евдокии Михайловне Федорук (1898—1965), лингвисте, профессоре филологического факультета МГУ.

Скончался в Москве 7 апреля 1990 года. Похоронен на Востряковском кладбище.

Дочь — Татьяна Ильнинична Галкина (1935—2013) — доктор физико-математическиx наук, профессор. Внук — Илья Владимирович Галкин (р. 1957) — историк, банкир, бизнесмен. Внучка — Дарья Викторовна Багаева (р. 1971) — филолог по образованию, проживает в США. Правнучка — Фролова, Евгения Евгеньевна — жена Дмитрия Мезенцева.

Основные работы

Книги

• Галкин И. С. Австро-Венгрия (1867—1914). Стеногр. лекции, прочитан. в Высшей парт. школе при ЦК ВКП(б) в 1940—1941 гг. М., 1940.
• Галкин И. С. Буржуазные революции на Востоке в начале XX в. Стеногр. лекций, прочитан. в Высшей парт. школе при ЦК ВКП(б) в 1940-41 уч. г. М. , 1940.
• Галкин И. С. В. И. Ленин и развитие советской историографии новой и новейшей истории стран Европы и Америки. М., 1977.
• Галкин И. С. Второй Интернационал в период 1889—1914 гг. Стеногр. лекции, прочитан. в Высшей парт. школе при ЦК ВКП(б) в 1940-41 уч. г. М., 1941.
• Галкин И. С. Германия в 1870—1914 гг. Стеногр. лекций, прочитан. в Высшей парт. школе при ЦК ВКП(б) в 1940—1941 уч. г. М., 1940.
• Галкин И. С. Дипломатия европейских держав в связи с освободительным движением народов Европейской Турции в 1905—1912 гг. М., 1960.
• Галкин И. С. Записки ректора МГУ. Воспоминания. М., 2004.
• Галкин И. С. Испания (1868—1914). М., 1939.
• Галкин И. С. Италия в 1870—1914 гг. Стеногр. лекции, прочитан. в Высшей парт. школе при ЦК ВКП(б) в 1940—1941 уч. г. М., 1940.
• Галкин И. С. В. И. Ленин и развитие советской историографии новой и новейшей истории стран Европы и Америки. М., 1977.
• Галкин И. С. Н. М. Лукин — революционер, учёный. М., 1984.
• Галкин И. С. Новая история (1870—1918). Учебник для 9-го класса сред. школы. М., 1945.
• Галкин И. С. Создание Германской империи (1815—1871). М., 1986.
• Историография новой и новейшей истории стран Европы и Америки / под ред. И. С. Галкина. М., 1977.
• Новая история (1871—1917). Учеб. для студентов. пед. ин-тов по ист. спец. / И. С. Галкин, Н. А. Ерофеев, А. Л. Ефимова и др. М., 1984

Статьи

• Галкин И. С. Борьба В. И. Ленина против центризма в годы первой мировой войны // Первая мировая война (1914—1918). М., 1968.
• Галкин И. С. Борьба К. Маркса и Ф. Энгельса в I Интернационале против анархистского сектантства и реформизма (к столетию со дня основания I Интернационала) // Вестник МГУ. Серия «История», 1964, № 5
• Галкин И. С. Великая Октябрьская социалистическая революция и борьба идей в исторической науке на современном этапе // Вестник МГУ. Серия «История», 1977, № 5
• Галкин И. С. В. И. Ленин о демократии и диктатуре пролетариата // Вестник МГУ. Серия «История», 1970, № 2
• Галкин И. С. В. И. Ленин о единстве рабочего класса // Вестник МГУ. Серия «Исторические науки», 1960, № 2
• Галкин И. С. Задача исследовательской работы в области новой и новейшей истории зарубежных стран в свете Постановления ЦК КПСС «О мерах по дальнейшему развитию общественных наук и повышению их роли в коммунистическом строительстве» // Вестник МГУ. Серия «История», 1968, № 2
• Галкин И. С. Исследования новой и новейшей истории в МГУ за 50 лет после Великой Октябрьской социалистической революции // Вестник МГУ. Серия «История», 1967, № 2
• Галкин И. С. К. Маркс и современность // Вестник МГУ. Серия «История», 1968, № 3
• Галкин И. С. Ленинизм — основа успехов мирового коммунистического движения // Вестник МГУ. Серия «История», 1961, № 6
• Галкин И. С. Навстречу общеобразовательной и политехнической школе // Вестник МГУ. Серия «История», 1984, № 3
• Галкин И. С. Новейшая история стран Европы и Америки в советской историографии // Новая и новейшая история. 1975. № 6.
• Галкин И. С. Образование Балканского союза 1912 г. и политика европейских держав // Вестник МГУ. Серия «Общественные науки», 1956, № 1
• Галкин И. С. Революционер, учёный, наставник молодёжи (к 100-летию со дня рождения Н. М. Лукина) // Вестник МГУ. Серия «История», 1985, № 4
• Галкин И. С. Революционная борьба китайского народа в конце ХIХ — начале ХХ века // Преподавание истории в школе. 1955. № 1.
• Галкин И. С. Состояние и задачи исследовательской работы в высшей школе в области новой и новейшей истории // Вестник МГУ. Серия «История», 1969, № 4

Награды и звания

• Лауреат Ломоносовской премии МГУ как руководитель авторского коллектива 2-томной монографии «Историография новой и новейшей истории стран Европы и Америки» (т. 1, 1967; т. 2, 1968);
• почётный доктор Сегедского университета (1969);
• заслуженный деятель науки РСФСР (1973).

Литература

• Сказкин С. Д. Илья Саввич Галкин (к 60-летию со дня рождения) // «Вестник МГУ. Историко-филологическая серия», 1958, № 1
• Адо А. В., Колпаков А. Д., Нарочницкий А. Л. Заслуженный деятель науки РСФСР И. С. Галкин // «НиНИ», 1973, № 6
• И. С. Галкин — старейшина советской исторической науки // «НиНИ», 1988, № 4
• И. С. Галкин [некролог] // «НиНИ», 1990, № 4
• Дементьев И. П. И. С. Галкин — учёный, педагог, организатор исторической науки // «НиНИ», 1998, № 3
• Язьков Е. Ф. И. С. Галкин // «Вестник МГУ. Серия „История“», 1998, № 4
• Никитина Т. В. К 100-летию со дня рождения И. С. Галкина // «НиНИ», 1999, № 2

Ссылки

• [letopis.msu.ru/peoples/2860 Статья] на сайте «Летопись Московского университета»
• Меркулова А. М. [cheloveknauka.com/rektor-moskovskogo-universiteta-ilya-savvich-galkin Ректор Московского университета И. С. Галкин]
• [www.istoriografia.org/load/personaliji_istorikiv/9 Историография]

Отрывок, характеризующий Галкин, Илья Саввич

– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.