Галле, Филипп
| Филипп Галле | |
| нидерл. Philip Galle | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
12 или 29 марта 1612 г. |
| Место смерти: | |
| Подданство: |
|
| Жанр: |
графика, гравюра, портрет |
| Стиль: | |
| Влияние: |
Брейгель, Питер (Младший), |
Филипп Галле (нидерл. Philip Galle, 1537 Харлем — 12 или 29 марта 1612, Антверпен) — нидерландский художник и график эпохи маньеризма. Был также известным гравёром по меди и писателем.
Жизнь и творчество
Филипп Галле происходил из семьи гравёров по меди. Он был основателем наиболее значительной мастерской медной графики в Антверпене конца XVI—XVII столетий, которой после его смерти руководили сыновья — Корнелис Галле и Теодор Галле. Наиболее интересные гравюры работы Ф.Галле мастер создал на основании полотен таких нидерландских мастеров, как Питер Брейгель Младший (Алхимик, 1558), Мартен ван Хемскерк (Разрушение Соломонова храма), Ян ван дер Страт и Франс Флорис (Лот и его дочери). Графика его в основном была посвящена религиозной, исторической и мифологической тематике, был также автором графических портретов, аллегорических и жанровых сюжетов.
Напишите отзыв о статье "Галле, Филипп"
Литература
- Галле, нидерландские граверы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Wolf Stadler u. a.: Lexikon der Kunst 5. Gal — Herr. Karl Müller Verlag, Erlangen 1994, ISBN 3-86070-452-4, S. 6.
Галерея
- Philips Galle 002.jpg
- Battle of Mons Regonis (Stradanus, Philips Galle).jpg
- Galle, Philip - Samian Sibyl.jpg
- Brueghel - Sieben Tugenden - Christus im Nimbus.jpg
- Lampsonius.jpg
- Abada the rhinoceros.jpg
- Mors ultima linea rerum.jpg
- Philips Galle - The Unhappy Lot of the Rich - WGA8443.jpg
- Pieter Bruegel the Elder - The Alchemist.JPG
- Phillip Galle Africa.jpg
Отрывок, характеризующий Галле, Филипп
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.
Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
