Галлы

Га́ллы — племена кельтской группы, жившие на территории Галлии (нынешней Франции, Бельгии, части Швейцарии, Германии и Северной Италии) с начала V в. до н. э. до римского периода. Они говорили на одном из континентальных кельтских языков — галльском. Часть французской историографии считает галлов предками современных французов.

Название

В исторических источниках употребляется два термина — кельты и галлы. Это вызвано различием в самоназвании варварских племён, живших к северу от ведущих античных цивилизаций и их римским названием.

Впервые упоминание кельтских племен встречается у Гекатея и Геродота, который обозначил их словом keltoi. Впоследствии это обозначение использовалось всеми греческими авторами вплоть до III в. до н. э. как единственное наименование кельтов.

В III в. до н. э. Иероним Кардийский впервые употребил слово galata, обозначая кельтов, вторгнувшихся в Македонию, Грецию и Малую Азию. Так же они названы и в эпитафии на могиле молодого афинянина Кидия, погибшего в борьбе с галатами у Дельф в 279 г. до н. э. Применяет его и Полибий в своей «Всеобщей истории». С этого момента в греческих источниках начинается употребление терминов keltoi и galata. Диодор Сицилийский называл кельтов keltoi, а племена, жившие за Рейном, — galata. Он считал, что латинские названия galli и galataе относятся к тому же народу (по латыни сеltaе), и что название keltoi является более правильным. Цезарь и Павсаний считали, что keltoi — это самоназвание кельтов.

Римляне же всех континентальных кельтов обозначали единым словом galli, а для островных кельтов, напротив, никогда этот термин не использовали, обозначая их терминами brettanoi, brittani, brittones. Для обозначения доримского населения Британских островов слово кельты, как заметил Т. Пауэлл, стало использоваться лишь с середины XVIII века в результате развития романтизма.

А. Юбер считал, что keltoi, galatai и galli являются разными формами одного и того же слова, записанного с ошибкой и в разной транскрипции.

Наконец, ряд историков считает, что этноним кельты обозначает совокупность этносов, в то время как другие этнонимы: галлы, валлийцы, бретонцы, галаты, гэлы представляют собой обозначения отдельных народов.

Что касается термина галло-римляне, то, по всей видимости, он обозначает галлов, потерявших свои языковые, этнические и религиозные особенности в результате прогрессивной ассимиляции и античной романизации.

Этимология

Этимология этнонима «галлы» является дискуссионной. По одной из версий, название «галлы» (греч. Γαλάται [galatai], [galatae]) произошло от греческого слова «молоко» (греч. γάλα, [gala]) и вызвано было «молочной» белизной кожи вторгшихся в Грецию кельтов.

По другой версии, французское слово «Галлия» (фр. Gaule) пришло в язык не из латинского, а из германского наречия и восходит к древнему германскому слову «walha» (мн. ч. от walh), которое можно перевести как «чужестранец» и которым германцы обозначали народы, говорящие на негерманских языках (то есть в равной степени кельтов и римлян). Основой для таких выводов служит то, что при заимствовании французским языком слов германского происхождения буква «w» начинала произноситься как «г» (например, «война»: герм. werra => фр. guerre), а буквосочетание «al» перед согласными, как правило, трансформируется в дифтонг «au» (например, «лошадь»: фр. cheval во мн. ч. фр. chevaux).

В эпоху Возрождения слово «галлы» (лат. Galli, мн. ч. от лат. Gallus) стали ассоциировать с его латинским омонимом «петух» (лат. gallus), который и стал впоследствии символом Франции, заняв место «коня», издревле являвшегося символическим животным самих галлов.

История

Галльская культура развилась как часть кельтской культуры в I тысячелетие до нашей эры. По одной из гипотез носителями культуры погребальных полей (ок. 1300 до н. э. — 750 г. до н. э.) были кельты, представляющие собой одну из ветвей праиндоевропейцев. Появление обработки железа привело к развитию гальштатской культуры и, возможно, протокельтского языка в VIII веке до н. э. Примерно в V веке до н. э. гальштатскую культуру сменила латенская культура. Примерно в это же время греческие, финикийские и этрусские колонии в Европе начали оказывать сильное влияние на галлов.

Ранее считалось, что предки кельтов пришли в Центральную Европу из Причерноморья, однако в последнее время историки склоняются к гипотезе автохтонного происхождения кельтов в районе между Средним Рейном и Средним Дунаем около VII века до н. э. В VI веке до н. э. племена кельтов переместились на запад, заселив территорию современной Франции, Испании, Британии. Кельты, поселившиеся на территории современной Франции, получили римское название галлы, а населённые ими земли стали называться Галлией. В IV веке до н. э. началась экспансия галлов на восток. Галлы под руководством вождя Бренна разграбили города этруссков в долине реки По (около 397 года до н. э.), а затем в 390 году до н. э. предприняли неудачную попытку захватить Рим.

Другая ветвь галлов, выселившись в Герцинские горы, захватила Богемию и, воспользовавшись уходом армии Александра Македонского на восток, подчинила себе бассейн Среднего Дуная. Впоследствии, воспользовавшись ослаблением Македонии после войны диадохов, галлы в 279 году до н. э. разгромили войско Птолемея Керавна и разграбили Древнюю Грецию. Получив приглашение царя Вифинии Никомеда I галлы переправились в Малую Азию, где они, получив название галаты, образовали собственное государство — Галатию. Примерно в это же время кельты заселили Ирландию.

Во время Второй Пунической войны знаменитый карфагенский полководец Ганнибал Барка использовал галльских наемников во время своего знаменитого вторжения в Италию. Они сыграли важную роль в некоторых из его самых блестящих побед, включая битву при Каннах. Пик могущества галлов приходится на III век до н. э. В 225 году до н. э. галлы вместе с союзным им племенем гезатов потерпели поражение от римлян у мыса Теламон.

Во II веке до н. э. галлы начали терпеть поражения от своих соседей. Началось всё с нападения оксибиев и децеатов на союзницу римлян — греческую колонию Мессалию. После нападения на Мессалию племени салиев римляне в 125—123 годах до н. э. разбили салиев, а также их союзников аллоброгов. Римляне установили союзнические отношения с эдуями, вместе с которыми вели войны против арвернов и аллоброгов. В 121 году до н. э. римские войска оккупировали Южную Францию, создав на этих землях провинцию Нарбонская Галлия. Примерно в это же время германские племена кимвров и тевтонов разорили Галлию, причём некоторые галльские племена приняли участие в поражении консула Цепиона. В 60-50 годах до н. э. царь даков Буребиста изгнал кельтов из Центральной Европы, а германский вождь Ариовист вытеснил их из Германии.

И, наконец, в 59 — 51 годах до н. э. в результате Галльской войны Гай Юлий Цезарь завоевал всю Галлию.

Галлия не сразу вся была обращена в римскую провинцию. Некоторые племена, составлявшие около трети Галлии, получили права римских союзников (foederati) или просто людей свободных (liberi), и только остальная часть стала подвластной римскому наместнику. Финансовая и военная повинности для Галлии были относительно нетяжелы: страна должна была уплачивать ежегодно, по распоряжению Цезаря, 40 миллионов сестерциев различных налогов. Военная повинность, не определённая точно, вызывала нередко жалобы со стороны галлов, но зато она же открывала им доступ в ряды римских граждан. Переход галлов в римское гражданство начался ещё со времени Юлия Цезаря, но особенно сильно со времени Веспасиана. Всё население Галлии, как и других провинций, получило гражданское полноправие лишь в 212 году эдиктом императора Каракалла. Галлы получили название галло-римлян, то есть галлов, живущих по римскому законодательству.

В то же время, в период римского владычества в Галлии периодически вспыхивали восстания. Так, в 21 году восстали эдуи и тревиры. Предлогом к восстанию была тяжесть налогов и жестокость римского наместника. В 68 году произошло восстание Виндекса против Нерона, сразу за которым произошёл бунт Марикка — фанатика, называвшего себя богом. В царствование Веспасиана произошло крупное восстание тревиров и лингонов, под предводительством батава Цивилиса и галлов Классика, Сабина и Тутора. Первый удар мятежникам нанесло галльское же племя — секваны. Когда же на собрании представителей от всей Галлии, в земле ремов, был поднят вопрос, что предпочесть: независимость или подчинение Риму — большинство высказалось за последнее.

В 258 году, в условиях тяжёлого внешнего и внутреннего положения Римской империи, Галлия, Британия и Испания отделились от Рима и создали своё сепаратное государство со столицами в Кёльне и Трире, которое просуществовало 15 лет. Его последний правитель Тетрик, не способный справиться с солдатскими мятежами и начавшимся восстанием багаудов, сдался императору Аврелиану, и Галлия вновь была воссоединена с Римской империей.

Язык

Галльским называли язык кельтов, на котором они говорили на территории Галлии, до распространения там народной латыни в конце существования Римской империи. Согласно «Запискам о Галльской войне» Юлия Цезаря галльский язык, наряду с аквитанским и белгским, являлся одним из трёх языков, распространенных в Галлии. В Нарбонской Галлии, которая к моменту завоеваний Цезаря уже была римской провинцией, латинский язык был распространён на протяжении, по меньшей мере, уже целого века. Галльский язык, наряду с кельтиберским, лепонтским и галатским относится к континентальным кельтским языкам. Лепонтский и галатский языки иногда считают диалектами галльского. Галльский язык считается P-кельтским языком.

Литература

• Eydoux: Hommes et Dieux de la Gaule (1961)
• Ж.-Л.Брюно. Галлы. Пер. с фр. А.Родионова. М.: Вече, 2011. 400 с., ил., Серия «Гиды цивилизаций», 3 000 экз., ISBN 978-5-9533-4656-6
• Caius Iulius Caesar: Commentarii de bello Gallico

Ссылки

• Галлы или кельты // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [portalostranah.ru/view.php?id=45 Очерк в тексте и аудио русской службы «Международного Французского радио» о галльской и других версиях происхождения французов]

Отрывок, характеризующий Галлы

Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.

Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему: