Галстук

Эта статья о детали костюма; другие значения: Пионерский галстук.

Га́лстук (нем. Halstuch, буквально шейный платок), иногда галстух (устар. или ирон.) — полоска ткани, завязанная вокруг шеи. Используется как украшение, аксессуар.

Происхождение названия

Название «галстук» в русском языке произошло от нидерл. halsdoek и нем. h.Halstuch, что означает «шейный платок». Однако в европейских языках более распространен другой корень — от фр. cravate. Из французского это слово перекочевало во многие европейские языки (например, нем. Krawatte, исп. corbata, укр. краватка, рум. Cravată, тур. kravat, польск. krawat). Французское же слово, вероятно, происходит от «кроат» («хорват»).

Правила ношения галстука

Расцветка и рисунок галстука подбираются в соответствии с другими предметами одежды и мероприятием. Для ежедневной носки используются галстуки темных тонов с небольшим, повторяющимся рисунком, или с одним более крупным рисунком, не сильно привлекающим внимание. Темные галстуки надеваются, как правило, со светлыми рубашками.

Также, одно из важных правил - конец галстука должен быть на одном уровне с брючным ремнем. Не выше и не ниже.

История галстука

Первые упоминания. Древняя история

Первое упоминание о галстуках можно найти в истории Древнего Египта, где кусок ткани правильной геометрической формы, наброшенный на плечи, служил своеобразным символом социального статуса его обладателя. Также, одними из первых галстуки носили древние китайцы. Об этом свидетельствуют каменные статуи возле усыпальницы императора Шихуанди — на шеях вельмож и воинов завязаны повязки, напоминающие по форме современные галстуки. Однако данные повязки были слишком далеки от современных галстуков как по способу ношения, так и по форме и были лишены главного атрибута современного галстука — узла.

До этой находки изобретателями галстука считались римские легионеры, носившие так называемые «фокале». Их изображения сохранились на колонне императора Траяна, воздвигнутой в честь его побед в 113 году н. э. На барельефах колонны, опоясывающих её спиральной лентой, можно насчитать 2500 фигур римских воинов в доспехах. На шее у большинства из них — завязанные узлом платки. Появление в Древнем Риме шейных платков ознаменовало начало эпохи галстуков в современном понимании этого слова.

Дальнейшая история

Начиная с конца XVI века время мужчины носили камзолы. А в качестве украшения они надевали круглый гофрированный жесткий воротник. Часто он представлял собой большой охватывающий шею диск, который в толщину мог достигать нескольких сантиметров. Его делали из белой ткани и крахмалили, чтобы он не терял форму.

Со временем на смену ему пришел широкий отложной воротник с зубцами, который покрывал плечи. Такой фасон воротника называли иногда «ван-дейком». Его носили, например, пуритане.

Предполагается, что когда хорватские офицеры, которые в XVII веке носили яркие шелковые шейные платки, в награду за своё мужество и доблесть, проявленные во время Тридцатилетней войны, были приглашены ко двору французской королевы Анны Австрийской, их необычный аксессуар заприметил сам король Людовик XIV, который не удержался и тоже повязал на себя нечто подобное, став первым законодателем галстучной моды Франции, а следовательно и всей Европы. Отсюда и одна из версий происхождения французского слова cravate (фр. — галстук), как производной от самоназвания хорватов.

В XVII веке в моду вошел длинный жилет, который мужчины надевали под обычный камзол. На шею повязывался платок наподобие шарфа. Он несколько раз обматывался вокруг шеи, а его свободные концы свисали на груди. Живописные полотна конца XVII столетия свидетельствуют о том, что к тому времени такие шейные платки завоевали чрезвычайную популярность. Их делали из муслина, батиста и даже кружева.

Существовало множество вариантов узлов на таком платке. Иногда, чтобы он не съезжал, поверх него повязывали шелковую ленту, делая большой бант под подбородком. Такой вид шейного платка назывался «солитер», или «бриллиант».К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) Бант напоминал современный галстук-бабочку. Как известно, было по меньшей мере сто способов завязывания шейного платка. Говорят, что английский франт Браммел (Брюммель), оказавший влияние на мужскую моду, мог потратить все утро на то, чтобы по всем правилам завязать шейный платок.

В XVIII столетии шейный платок с длинными концами стали называть галстуком, а во второй половине XIX века по виду он уже напоминал современный галстук. Также его называли галстуком-самовязом. В моду вошли рубашки с воротником. Теперь галстук стягивали узлом под подбородком, а его длинные концы свисали на крахмальную рубашку. Именно в это время галстук стал таким, каким мы его знаем сегодня. Следует заметить, что без последующего распространения моды на ношение галстуков в Англии, вряд ли бы они приобрели то значение, которое они имеют в современной деловой моде. В Англии ношение галстуков было возведено в ранг высокого искусства, а джентльмену предлагалось на выбор до сотни различных способов завязывания. Считалось также, что самой серьёзной обидой для мужчины может стать высказывание по поводу его галстука, «обиду от которого можно смыть лишь кровью».

Во время Великой французской революции (1789—1799) цвет «кроата» указывал на политические убеждения человека. В XIX веке франты европейского общества заново «открыли» для себя этот аксессуар. Именно тогда галстук перестал быть принадлежностью одних военных и политиков и перекочевал в гардероб обыкновенных граждан.

В 1827 году известный писатель Оноре де Бальзак написал книгу под названием «Искусство ношения галстука», в которой описал эстетическую необходимость повязывать галстук. Галстук «по-байроновски» представлял собой широко завязанный, не стягивающий горло платок. «Трагический» галстук черного цвета был принадлежностью траурной и форменной одежды. «Вальтер Скотт» шили из клетчатой ткани. Белый галстук предназначался для парадной одежды балов, вечеров и званых обедов; его полагалось носить с фраком или смокингом, но ни в коем случае не с пиджаком. Следует добавить, что во времена Бальзака галстуки были шелковые, шерстяные, атласные с различными узорами.

В 1924 году всем вариантам шейных платков и шарфов было сказано окончательное «нет»: американский предприниматель Джесси Лангсдорф запатентовал свой «идеальный галстук». Такой галстук шился — и шьется до сих пор — из трех частей, скроенных по косой. Следствием этого патента стало повсеместное вытеснение поперечных галстуков и стандартизация длинных галстуков в полоску, косую клетку или «пейсли». Эти рисунки стали основой для английских клубных и колледж-галстуков, позволяющих своим обладателям таким простым способом сообщать об их принадлежности.

Типы галстучных узлов

В конце 1990-х годов двое исследователей — Томас Финк и Йонг Мао, оба являющиеся сотрудниками лаборатории Кавендиш Кембриджского университета, использовали математическое моделирование, при помощи которого пришли к выводу, что, используя всего 9 движений при завязывании галстука, можно проделать это 85 различными способами. Соответственно, существуют как минимум 85 способов завязывания галстука.

Анализируя выводы публикации британских учёных, шведский математик Микаэль Вейдемо-Йоханссон из Королевскго технологического института в Стокгольме заметил, что узел Ediety, который использует персонаж фильма «Матрица: Перезагрузка» Меровинген, не указан в исследовании Кембриджского университета. Он обнаружил, что это исследование игнорирует узлы, в которых есть несколько петель. Вейдемо-Йоханссон и трое его коллег разработали особую кодировку возможных действий в галстучных узлах, обозначив их буквами W, T и U, где, например, U означало «засунуть широкий конец под узкий». В результате компьютерных расчётов учёные пришли к выводу, что существует более 177 тысяч вариантов узлов. Впрочем, математики оговорили, что не все возможные узлы подходят для практического применения в этом контексте, например, попадаются узлы, где широкий конец вывернут наружу или некоторые узлы требуют слишком длинного галстука. Существует сайт [tieknots.johanssons.org/ties.html tieknots.johanssons.org] с генератором случайных узлов.

Некоторые популярные галстучные узлы:

• Узел «Аскот»
• Узел «Балтус»
• Узел «Виллароза»
• Узел «Висмара»
• Узел «Ганновер»
• Узел «Грантчестер»
• Узел «Двойной Виндзор»
• Узел «Диагональ»
• Узел «Кавендиш»
• Узел «Кельвин»
• Узел «Кент»
• Узел «Крестовый узел»
• Узел «Ложный»
• Узел «Манхэттен»
• Узел «Никки»
• Узел «Онассис»
• Узел «Ориентал»
• Узел «Пластрон»
• Узел «Плацбург»
• Узел «Полувиндзор»
• Узел «Поперечный»
• Узел «Пратт» (он же «Шелби»)
• Узел «Принц Альберт»
• Узел «Святой Андрей»
• Узел «Четвертной»

Аксессуары для галстука

• зажим для галстука (англ. Tie bar, tie clip) — приспособление для крепления галстука к передней части рубашки; вошел в моду в 1920-е и остается популярным в настоящее время.
• булавка для воротника (англ. Collar pin) — крупная английская булавка с помощью которой концы воротника скалываются под галстуком; были на пике популярности в 1930-е годы.
• планка для воротника (англ. Сollar bar) — аналог булавки для воротника, отличается тем, что не портит ткань проколами; считается устаревшим аксессуаром.
• булавка для галстука (англ. Tie pin, tie tack) — изначально аксессуар для крепления галстука или шейного платка к одежде либо фиксации узла; в настоящее время используется как украшение.
• цепочка для галстука (англ. Tie chain) — аналог зажима для галстука, задняя планка с отверстием цепляется за пуговицу рубашки, а концы галстука пропускаются между планкой и цепочкой.

Интересные факты

• В 1692 году под городом Стейнкерком (Бельгия) на французский военный лагерь неожиданно напали англичане. Застигнутые врасплох, французские офицеры не успели повязать свои галстуки согласно этикету, а лишь небрежно обмотали их на шее. Тем не менее, англичан они разбили, а придворная мода обогатилась галстуком «а-ля Стейнкерк» — из тонкого батиста с кружевами, конец которого пропускали через петлю камзола. Популярность героев Стейнкерка была так велика, что галстуки, названные в их честь, носили даже женщины.
• Английский король Яков II, покупая такой шейный платок ко дню своей коронации, заплатил 36 фунтов 10 шиллингов — немалую по тем временам (1685 год) сумму.
• Во 2-й части фильма «Назад в будущее», в которой описываются события 2015 года, в моде ношение двух галстуков одновременно.

См. также

• Пионерский галстук
• Пластрон (галстук)
• Столыпинский галстук
• Колумбийский галстук

Ссылки

[www.portanki.ru/galstuki.shtml О мужском галстуке]

Отрывок, характеризующий Галстук

И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.