Галузин, Валентин Владимирович

Валентин Владимирович Галузин
Дата рождения	17 июня 1942(1942-06-17)
Место рождения	Сеглино, Бологовский район, Калининская область, РСФСР, СССР
Дата смерти	16 августа 2004(2004-08-16) (62 года)
Место смерти	Санкт-Петербург, Россия
Профессии	исполнитель, педагог
Инструменты	туба
Жанры	классическая музыка
Коллективы	ЗКР АСО Ленинградской филармонии

Валенти́н Влади́мирович Галу́зин (17 июня 1942, Сеглино ― 16 августа 2004, Санкт-Петербург) ― российский и советский тубист и музыкальный педагог. Солист ЗКР симфонического оркестра Ленинградской филармонии, доцент Санкт-Петербургской консерватории.

Биография

Исполнительская деятельность

Валентин Галузин начал свою исполнительскую карьеру в духовом оркестре Ленинградского военного округа, в котором он играл с 1961 году по 1964 год. В 1969 году он окончил Ленинградскую консерваторию по классу Бориса Анисимова. С 1970 года Галузин был солистом заслуженного коллектива Ленинградской филармонии под руководством Евгения Мравинского, приняв участия в многочисленных концертах, записях и гастролях этого оркестра. Исполнительское мастерство Галузина наиболее ярко проявилось в сольных эпизодах тубы таких произведений как Фантастическая симфония Берлиоза, Весна священная и Петрушка Стравинского, симфонии Прокофьева и Шостаковича.

Педагогическая деятельность

С 1974 года до последних дней своей жизни Валентин Галузин преподавал в Ленинградской (впоследствии Санкт-Петербургской) консерватории. В 1977 году он получил звание доцента. С 1985 он также занимался педагогической деятельностью в музыкальном училище имени М. П. Мусоргского. Среди учеников Галузина немало известных музыкантов, в том числе сменивший его на посту солиста-тубиста оркестра Петербургской филармонии Валентин Аввакумов, а также солист оркестра Мариинского театра Заслуженный артист России Николай Слепнёв.

Литература

• Болотин С. В. Энциклопедический биографический словарь музыкантов-исполнителей на духовых инструментах. — 2-е изд., доп. и перераб. — М.: Радуница, 1995. — С. 64. — 4 000 экз. — ISBN 5-88123-007-8.

Отрывок, характеризующий Галузин, Валентин Владимирович

Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.