Гамильтон, Джеймс, барон Селкирк из Дугласа

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Гамильтон и Дуглас-Гамильтон

Джеймс Александр Дуглас-Гамильтон James Douglas-Hamilton, Baron Selkirk of Douglas
Граф Селкирк
24 ноября 1994 — 28 ноября 1994
Предшественник:	Джордж Дуглас-Гамильтон
Барон Селкирк из Дугласа
1994 — настоящее время
Вероисповедание:	пресвитерианство
Рождение:	31 июля 1942(1942-07-31) (81 год)
Род:	Гамильтоны
Отец:	Дуглас Дуглас-Гамильтон
Мать:	Элизабет Иви Перси
Супруга:	Присцилла Сюзанна Бакен
Дети:	Джон Эндрю, Чарльз Дуглас, Джеймс Роберт и Гарри Александр

Лорд Джеймс Александр Дуглас-Гамильтон (род. 31 июля 1942) — шотландский аристократ, 11-й граф Селкирк (1994), барон Селкирк из Дугласа (1994), член консервативной партии (тори), депутат парламента Западного Эдинбурга (1974—1997) и Лотиана (1999—2007).

Биография

Второй сын Дугласа Дугласа-Гамильтона (1903—1973), 14-го герцога Гамильтона (1940—1973), и Элизабет Иви Перси (1916—2008).

Получил прекрасное образование в Итонском университете и Баллиол-колледже в Оксфорде, где он был президентом Оксфордского союза, а затем в Эдинбургском университете.

Он служил адвокатом в фискальной прокуратору с 1968 по 1972 год. С 1972 по 1974 год — советник в Эдинбургском районном совете, а с 1974 по 1997 год — член парламента от Западного Эдинбурга. В это время он работал в Министерстве по делам Шотландии.

В 1987—1995 годах лорд Джеймс Дуглас-Гамильтон работал парламентским заместителем государственного секретаря по делам Шотландии, а затем в качестве государственного министра с 1995 по 1997 год.

В 1987—1995 годах — лорд казначейства, в 1996 году — тайный советник и юрисконсульт королевы.

12 декабря 2011 года лорд Джеймс Дуглас-Гамильтон был назначен лордом-верховным комиссаром генеральной ассамблеи церкви Шотландии.

Пэр Шотландии

В ноябре 1994 года после смерти своего дяди Джорджа Дугласа-Гамильтона (1906—1994), 10-го графа Селкирка, Джеймс Гамильтон унаследовал его титул и должен был отказаться от места в палате общин, но воспользовался положениями закона о пэрах от 1963 года и отказался от графского титула, став бароном Селкирка из Дугласа, который после его смерти должен был унаследовать его старший сын. Стал заседать в палате лордов как барон Селкирк из Дугласа.

Шотландский парламент

С 1999 по 2007 год он был депутатом парламента Шотландии и заместителем-координатором парламентского комитета по образованию. В ноябре 2005 года лорд Селкирк из Дугласа объявил о своём намерении уйти в отставку в конце парламентской сессии 2003—2007 годов. Он продолжал заседать в палате лордов, проявляя особый интерес к законодательству Великобритании, поскольку это затрагивало Шотландию.

Книги

Лорд Селкирк из Дугласа написал ряд книг, в том числе «Motive For a Mission:The Story Behind Hess’s Flight to Britain» о встрече его отца с Рудольфом Гессом, когда он прилетел на самолете в Шотландию во время Второй Мировой войны.

Семья и дети

24 августа 1974 года он женился на Присцилле Сюзанне Бакен (род. 1949), дочери Джона Бакена, 2-го барона Твидсмур (1911—1996), и Присциллы Джейн Томсон (ум. 1978), внучке писателя и политика Джона Бакена. Их дети:

• Джон Эндрю Дуглас-Гамильтон (род. 1978), лорд Даэр и мастер Селкирк
• Чарльз Дуглас Дуглас-Гамильтон (род. 1979)
• Джеймс Роберт Дуглас-Гамильтон (род. 1981)
• Гарри Александр Дуглас-Гамильтон (род. 1981)

Ссылки

• [www.thepeerage.com/p11020.htm#i110193 www.thepeerage.com]

Отрывок, характеризующий Гамильтон, Джеймс, барон Селкирк из Дугласа

– Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a t on decide par rapport a la depeche de Novosiizoff? Vous savez tout. [Не мучьте меня. Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова? Вы все знаете.]
– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.