Гампер, Ермолай Ермолаевич

Ермолай Ермолаевич Гампер
Портрет Ермолая Ермолаевича Гампера мастерской Джорджа Доу. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)
Дата рождения	1750(1750)
Дата смерти	1814(1814)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	кавалерия
Звание	генерал-майор
Командовал	Смоленский драгунский полк, 4-й кирасирский (Военного Ордена) полк.
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1768—1774, Походы в Польшу, Кавказская война, Русско-турецкая война 1806—1812, Отечественная война 1812 года
Награды и премии	Орден Святого Георгия 4-й ст. (1795), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1806), Орден Святой Анны 1-й ст. с алмазами (1810), Золотое оружие «За храбрость» (1810), Орден Святого Владимира 2-й ст. (1811).

Ермолай Ермолаевич Гампер (1750—1814) — русский генерал-майор, участник русско-турецких и наполеоновских войн.

Биография

Ермолай Гампер родился в 1750 году, происходил из Курляндских дворян. Начал службу 3 февраля 1766 года в Казанском кирасирском полку; 7 апреля 1766 года произведён в капралы, 1 января 1768 года — в вахмистры.

В 1770 году участвовал в походе в Молдавию и был в битвах при Ларге и Кагуле. 21 июля, в день битвы при Кагуле, произведён в корнеты в Рижский карабинерный полк. В 1771 г. участвовал в сражении под Бухарестом и при занятии Журжи; 24 ноября произведён в поручики. В 1773—1774 гг. участвовал в военных действиях за Дунаем, в Болгарии, под Силистрией; 22 сентября 1773 г. произведён в капитаны. В ноябре того же года переведён в Смоленский драгунский полк.

В 1776 году находился в Кубанской степи и имел жаркие дела с разбойничьими партиями кавказских горцев; 30 января 1777 г. был при занятии Темрюка, с 1779 по 1782 г. в Польше, в 1783 г. — при взятии Таврического полуострова. 1 января 1786 г. произведён в секунд-майоры.

С 1792 г. по 1794 год снова участвовал в походах в Польше. 26 мая 1794 г. отличился под Щекочином, «где с отличным мужеством с эскадроном первый сам врубился в неприятельский фронт и тем подал пример подчиненным, при этом под ним была убита лошадь», 29 сентября — под Мацеевицами, за что произведён в майоры, 15 октября — под Кобылкою, 24 октября — при штурме Праги и взятии на укреплённых батареях 21 орудия и знамени, за что награждён золотым знаком, 7 ноября — в деле при местечке Радожицах.

22 сентября 1795 года произведён в подполковники; 20 ноября того же года награждён за беспорочную службу в офицерских чинах более 25 лет орденом св. Георгия 4-й степени (№ 1250 по списку Григоровича — Степанова). Произведён в полковники 30 мая 1798 г., 28 июля того же года назначен командиром Смоленского драгунского полка. В генерал-майоры был произведён 22 февраля 1800 г., с назначением шефом в бывший 4-й кирасирский (Военного Ордена) полк.

Вышел в отставку 21 июля 1800 года; 14 марта 1801 г. вновь принят на службу и 12 апреля назначен командиром Смоленского драгунского полка; 24 января 1803 г. назначен шефом того же полка. 10 ноября 1806 г. награждён за 35-летнюю беспорочную службу орденом св. Владимира 4-й степени. В 1807 г. был со своим полком в Молдавии и с 3 марта участвовал в боях с турками и осаде крепости Измаил. В 1808 г. командовал резервным корпусом. В 1809 г. опять участвовал в осаде и взятии Измаила. В 1810 г. был в Валахии и Болгарии и за отличие во время осады Силистрии награждён орденом св. Анны 1-й степени; 23 июня находился в деле под Шумлой.

8 июля Гампер отличился при отражении у деревни Дерекиой многочисленных турецких войск, вышедших из Шумлы и напавших на наш корпус: командуя полками Смоленским и Санкт-Петербургским драгунскими, своими распоряжениями и примером личной храбрости содействовал отражению многочисленного неприятеля, за что пожалована ему золотая шпага с алмазами и с надписью «За храбрость»; 16 августа участвовал в деле на правой стороне реки Янтры, 26 августа — в сражении при Батине, за что награждён алмазными знаками к ордену св. Анны 1-й степени.

В 1811 году командовал в Валахии первым отрядом войск левого фланга армии и расположенными по Дунаю аванпостами, а с 14 июня — всем корпусом войск левого фланга армии и флотилией на Дунае, и способствовал взятию 8 октября Туртукайского укрепления и 12-го — Силистрии, за что награждён орденом св. Владимира 2-й степени большого креста.

Во время Отечественной войны 1812 г. Смоленский драгунский полк, шефом которого был Гампер, числился в 21-й бригаде 7-й кавалерийской дивизии и в начале 1812 г. входил в состав 2-го корпуса Эссена Дунайской армии. От наполеоновских войск Гамперу довелось освобождать белорусские города Минск, Слоним, Зельву.

28 ноября 1813 года назначен председателем Полевого генерал-аудиториата. 13 декабря 1814 г. исключен из списков умершим от болезни. Гампер был холост.

Могила Гампера находится на местном кладбище деревни Деречин Зельвенского района Гродненской области западной Беларуси. Надпись на надгробной плите гласит: "Его превосходительству г-ну генерал-майору Гамперу, бывшему шефу Смоленского драгунского полка 25 ноября 1814 г. Деречин. Не пышный мавзолей, любовь – монумент твой. Почий, великий муж, бессмертие с тобой".

Источники

• [www.museum.ru/museum/1812/Persons/slovar/sl_g03.html Словарь русских генералов, участников боевых действий против армии Наполеона Бонапарта в 1812—1815 гг.] // Российский архив : Сб. — М., студия «ТРИТЭ» Н. Михалкова, 1996. — Т. VII. — С. 350-351.
• Гампер, Ермолай Ермолаевич // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.

Отрывок, характеризующий Гампер, Ермолай Ермолаевич

Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.