Ганзбург, Александр Ильич

Александр Ильич Ганзбург
Дата рождения	13 июля 1903(1903-07-13)
Место рождения	г.Хорол, Полтавская область, Российская империя
Дата смерти	11 мая 1984(1984-05-11) (80 лет)
Место смерти	г. Москва, СССР
Род войск	инженерные войска / политический состав РККА
Годы службы	1941-1943
Звание
Часть	1-е управление военно-полевого строительства; 7-е управление военно-полевого строительства; 1-е управление оборонного строительства; 246-я стрелковая (Шумская) дивизия
Командовал	Начальник политического отдела дивизии
Сражения/войны	Ржевско-Сычевской операции, Курская битва / Великая Отечественная война
Награды и премии

Ганзбург Александр Ильич (13 июля 1903, Хорол, СССР — 11 мая 1984, Москва, СССР) — участник Великой Отечественной войны, начальник всех электромонтажных работ на Метрострое 30-х годов, начальник многих строительных трестов СССР.

Ранние годы

Родился 13 июля 1903 года в городе Хорол, Полтавская область, Российская империя, в семье служащего-приказчика.

Александр Ильич был самым младшим среди трёх братьев.

Его отец — Ганзбург Илья, мать — Ганзбург Роза Моисеевна.

Также известно что в начале 20-х годов был участником отряда особого назначения № 7.

Образование и довоенная работа

В 1923 году поступил на Рабочий факультет Московского высшего технического училища. Окончив его, пошел работать на завод Искра.

В 1925 году поступил в институт народного хозяйства им. Г.Плеханова, где в 1930-м году получил диплом по циклу фабрично-заводского электрохозяйства ЭЛЕКТРОПРОМЫШЛЕННОГО факультета с квалификацией инженера-электрика.

С 16 июня 1931 году работал в «Электромонтаже» монтажным инженером. В 1932 году был командирован прорабом на кузнецкий металлургический комбинат (Кузнецкстрой) на строительство коксохимического цеха, где проработал почти год. В 1933 году работал в электромонтажном Бюро ВЭО при Днепрокомбинате.

С 1934 года работал на Метрострое, где занимал руководящие посты и заслужил высокие правительственные награды. Александр Ильич являлся начальником электромонтажного отдела Электропрома на строительстве Московского Метрополитена. 30 декабря 1935 года был назначен начальником 2-й очереди Метро .

На основании постановления о награждении работников по строительству метрополитена в Москве (Метрострой) постановление центрального исполнительного союза ССР от 13 мая 1935 года награждён орденом Красная Звезда .

Потом был назначен управляющим трестом «Электромонтаж».

В дальнейшем он занял должность первого заместителя начальника Главного управления энергетической промышленности Главэнергостроя , которую занимал почти год, пока не стал начальником Главного строительного управления Центра (Главнцетрстроя наркомата по строительству) . Приказ был подписан народным комиссаром по строительству Гинзбургом С. З..

Великая Отечественная война

С началом войны он занимает должность начальника 3-го управления военно-полевого строительства, которое находилось в Селижарово. 21-го октября 1941 года был вызван в 4-е управление оборонных работ для получения нового назначения.

Далее 29 декабря командируется в Куйбышев, где 9-го января 1942 года был назначен начальником 7-го управления военно-полевого строительства. Но новое назначение оказалось недолгим. И вскоре он был вызван в Москву к начальнику инженерных войск генерал-майору Котляру Л. З.. И с 23 февраля 1942 года он назначается заместителем начальника 1-го управления оборонного строительства.

Под его управлением работы по возведению оборонительных сооружений проводились в Ярославской, Смоленской, Московской, Калининской и Тульской областях. Он внес немалый вклад в укрепление обороны Москвы и других городов.

В марте 1942 года Ганзбург Александр Ильич попадает в боевую часть. Он становится начальником политического отдела 246 стрелковой (Шумской) дивизии в звании старшего батальонного комиссара . Служил он в этой части по июль 1943 года. За время службы вместе со своей дивизией Ганзбург Александр Ильич побывал на 3-х фронтах и в составе 2-х армий.

Период службы	Фронт	Армия
Март 1942- август 1942	Калининский	29
Август 1942 — январь 1943	Западный	29 — до 15.02.1943 С 15.02.1943 — 65
Январь 1943 — июль 1943	Центральный	65

Боевой путь 29-й и 65-й армий, в состав которых входила 246 с.д . в период службы Ганзбурга Александра Ильича в её рядах:

29-я армия :

В начале февраля 1942 года в результате сильных фланговых контрударов противника армия была отсечена от главных сил фронта. С напряженными боями ей пришлось вырываться из окружения. В последующем, пополнив свой состав частью войск 31-й армии, армия продолжала вести оборонительные и наступательные бои. В конце июля — августе 1942 года в ходе Ржевско-Сычевской операции (30 июля — 23 августа) она прорвала оборону противника восточнее городов Ржев, Зубцов, сковала крупные силы группы армий «Центр» и вынудила немецкое командование перебросить в район боев 12 дивизий с других участков советско-германского фронта. 31 августа 1942 года армия была включена в состав Западного фронта. В последующем её войска прочно обороняли занятые рубежи по левому берегу Волги.

65-я армия :

После завершения Сталинградской битвы армия в начале февраля 1943 года была выведена в резерв Ставки ВГК и затем передислоцирована на орловское направление в район Ольховатка, Хмелевое, Тифинское. С 15 февраля 1943 года была включена во вновь созданный Центральный (с 20 октября 1943 года — Белорусский) фронт 2-го формирования и в его составе в феврале — марте наступала на севском направлении. В Курской битве (5 июля — 23 августа) в период оборонительного сражения (5-23 июля) отражала удар противника из района Севска..

22 января 1942 года Ганзбургу Александру Ильичу было присвоено звание Подполковника.

25 июля 1943 года он убывает из части в распоряжение начальника Политуправления Центрального фронта генерал-майора Галалжева А. В июле 1943 года отправлен на курсы усовершенствования командного состава инженерной академии им. Куйбышева. В дальнейшем как действующий военный в свою часть он больше не вернулся.

9 декабря 1943 года Ганзбург Александр Ильич был отправлен в отставку.

К этому времени был подписан приказ о назначении его управляющим трестом «Донбассэнергострой» Главижэнерго. На этой должности он работал до конца войны. Пока 14 августа 1945 года не был переведен на другую должность.

Послевоенная карьера

После войны Александр Ильич занимал руководящие посты во многих трестах Советского Союза.

13 августа 1945 года был назначен управляющим трестом «Мосэнергострой» Главэнергостроя.

С 22 марта 1947 по 1951 год — заместитель управляющего треста ОРГРЭС.

С 21 мая 1951 по 1953 год — начальник управления строительства Карагандинской ГРЭС (Темиртау).

С 21 августа 1953—1955 год — заместитель главного инженера треста Армсеть.

С 14 декабря 1955 года по 24 марта 1957 года — начальник Вильнюсовского монтажного управления треста «Электромонтаж».

С 20 мая 1968 года по 31 декабря 1973 года — начальник СУ-54 треста МЭМ-3. До этого работал в тресте главным инженером.

Семья

10 января 1927 года женился на Тентлер Розалии Даниловне (1905—1978).

6 декабря 1928 года родилась дочь Римма (1928—2004).

Умер в возрасте 80 лет 11 мая 1984 года в Москве. Похоронен на Ваганьковском кладбище

Награды

Ордена:

• Орден Отечественной Войны 1 степени
• Орден Красной Звезды
• Орден Знак Почета
• 2 Ордена Трудового Красного Знамени

Медали:

• Медаль «За оборону Москвы»
• Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «Ветеран труда»
• Медаль «За доблестный труд» в ознаменование рождения Ленина
• Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «В память 800-летия Москвы»
• Медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «50 лет Вооружённых Сил СССР»
• Медаль «Ветеран труда»
• Медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
• Медаль «60 лет Вооружённых Сил СССР»

Ссылки

1. Подлинники документов, приказов, дипломов Ганзбурга А. И.
2. bdsa.ru - сайт о Боевых действиях Красной армии в ВОВ
3. www.metro.ru - сайт о Московском Метрополитене
4. 246division.ru - сайт о 246 Шумской стрелковой дивизии

Отрывок, характеризующий Ганзбург, Александр Ильич

Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.