Ганиев, Наби Ганиевич

Наби Ганиев
узб. Nabi Gʻaniyev
Имя при рождении:	Наби Ганиев
Дата рождения:	15 сентября 1904(1904-09-15)
Место рождения:	Ташкент, Сырдарьинская область, Российская империя
Дата смерти:	29 октября 1953(1953-10-29) (49 лет)
Место смерти:	Ташкент, Узбекистан
Гражданство:	Российская империя Российская империя СССР СССР
Профессия:	кинорежиссёр
Карьера:	1925—1953
Награды:

Наби Ганиевич Ганиев (узб. Nabi Gʻaniyev; 15 сентября 1904, Ташкент — 29 октября 1953, там же) — узбекский и советский кинорежиссёр.

Биография

Родился 15 сентября 1904 года в Ташкенте (ныне в Узбекистане). В 1921—1924 года он учился в ВХУТЕМАС. После завершения учебы Наби работал в кинофабрике «Шарк Юлдузи» (Узбекфильм). Деятельность в кинофабрике начинал с работы советника, помощником ассистента режиссёров. В то же время играл во второстепенных ролях таких фильмов, как «Последний бек» и «Вторая жена». В 1925—1930 года становился директором киностудии по развитию и привлечению талантливой узбекской молодежи . Для них он писал книги «Киносценарий» и «Киноактер» на узбекском языке. В 1931 году экранизировал свой первый художественный фильм — «Подъем». Ганиев был отстранён решением ЦК ВКП(б) от режиссёрской работы в 1935, посчитав, его труды не достаточно доверительные.

Осенью 1949 года Наби Ганиев тяжело заболел и 29 октября 1953 года ушёл из жизни .Похоронен в Ташкенте, на проспекте Фараби.

Семья

Жена — Максума. Четверо детей. Внук — Отабек Ганиев, артист кино. Узбекская певица Райхон — правнучка Наби Ганиева.

Творчество

Наби Ганиев преодолел ряд трудностей, не только творческих, но и технических и организационных. В основном были проблемы с актерами. На тот момент узбекских профессионалов этого рода не было. Либо Наби приходилось работать с приезжими, которые не знали жизнь персонажа, либо с работниками фабрик и заводов, большинство которых даже не видели фильмов. Большие сложности представляли поиски исполнительниц женских образов, так как образ человека запрещалось религией. Духовенство восстали против кино и кинорежиссеров, считая их вероотступникам. В годы войны Наби встретил Протазанова. После совместной работы Ганиева также заинтересовал фольклор. Несколько лет спустя он создал кинокомедию «Похождения Насреддина». Этот фильм привлек внимание Ганиева к другому жанру — комедии. В послевоенные годы он работал с творческим интересом как над полнометражными, так и над небольшими фильмами, хотя в то время узбекское кино испытывало серьёзные трудности.

Фильмография

• 1931 — «Подъём» / Yuksalish
• 1932 — «Рамазан» / Ramazon
• 1934 — «Егит» / Yigit
• 1943 — «Насреддин в Бухаре»/ Nasriddin Buxoroda (как второй режиссёр)
• 1945 — «Тахир и Зухра»/ Nabi G’aniev
• 1946 — "Похождения Насреддина / Nasriddin sarguzashtlari
• 1948 — «Дочь Ферганы» / Farg’ona qizi

Звания и награды

• Заслуженный деятель искусств Узбекской ССР (1944).
• Орден «За выдающиеся заслуги» (2001)

Отрывок, характеризующий Ганиев, Наби Ганиевич

«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.


Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.