Ганновер 96

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ганновер 96
Полное
название
Hannoverscher Sportverein von 1896 e.V.
Прозвища Die 96er, Die Roten
Основан 12 апреля 1896
Стадион АВД-Арена
Вместимость 49 200
Президент Мартин Кинд
Тренер Даниэль Штендель
Рейтинг 50-е место в рейтинге УЕФА
Спонсор Heinz von Heiden Massivhäuser
Сайт [www.hannover96.de/weiche.php hannover96.de]
Соревнование Вторая Бундеслига
2015/16 18 Бундеслига
Основная
форма
Гостевая
форма

<td>

Резервная
форма
К:Футбольные клубы, основанные в 1896 годуГанновер 96Ганновер 96

«Ганновер 96» (нем. Hannover 96) — футбольный клуб из Ганновера, столицы Нижней Саксонии.





История

Ранняя история

Футбольный клуб «Ганновер 96» был основан 12 апреля 1896 года. Поначалу это был спортивный клуб, в котором занимались учащиеся школ, а первыми спортивными секциями были регби и атлетика. Футбольная секция появилась позже — 25 июня 1899 года. В 1913 году путём слияния с «BV Hannovera 1898» был образован «Ганноверский Спортивный Клуб 1896» (нем. Hannoverscher Sportverein von 1896 e.V., современное официальное название), объединивший несколько видов спорта, в том числе и футбол. В 1914 году «Ганновер 96» совершил первое зарубежное турне по Швеции. В 1919 году почетным председателем клуба стал Пауль фон Гинденбург, гражданин Ганновера, будущий президент Германии.

Одним из самых обсуждаемых и все же невыясненных вопросов в ранней истории клуба является традиционный красный цвет формы, в которой играет команда, и соответствующее прозвище «красные» — при том, что герб и флаг «Ганновера 96» с самого начала черно-бело-зеленых цветов. По меньшей мере в одной из сохранившихся газет 1930 года (а архивы сильно пострадали во время Второй мировой войны) команда уже привычно обозначена как «красные». Согласно господствующей версии, в начале XX века городские власти в порядке помощи раздавали (или, возможно, разыгрывали) бесплатные комплекты форм среди разных ганноверских спортивных объединений, и «Ганноверу 96» достались красные футболки. Так зародилась традиция.

1935—1963

В этот период «Ганновер 96» дважды завоевал титул чемпиона страны. Успехи клуба во второй половине 1930-х годов связаны с именами тренера Роберта Фукса (Robert Fuchs) и игроками национальной сборной Германии Фрицем Дайке (Fritz Deike), Людвигом Пёлером (Ludwig Pöhler), Эдмундом Малецки (Edmund Malecki) и Йоханесом Якобсом (Johannes Jakobs). Первого серьезного результата «Ганновер» добился в 1936 году, дойдя до финала чемпионата Германии, в это же время игроки клуба были привлечены в сборную страны. Двумя годами позже, в 1938 году, клуб оформил первое чемпионство. В финале «Ганноверу» противостоял мощный в то время «Шальке 04». Первая финальная игра закончилась вничью в дополнительное время (3:3), поэтому была назначена переигровка. Во второй игре, проходившей в присутствии 95000 зрителей, «Ганновер» сумел победить со счетом 4:3. Гельзенкирхенцы смогли взять реванш в 1946 году в матче, посвященном 50-летию «Ганновера», разгромив его со счетом 6:1.

В 1954 году клуб, не обладая известными игроками, выиграл второй чемпионский титул, сенсационно со счетом 5:1 победив в финале грозный «Кайзерслаутерн», в составе которого выступало пять футболистов национальной сборной — будущих чемпионов мира. Ко второй победе в первенстве «Ганновер» привел тренер Хельмут Кронсбайн, вместе с любовью болельщиков заслуживший прозвище «Fiffi» (Хитрец).

1963—1990

В созданную в 1963 году Бундеслигу «Ганновер» решением германских футбольных чиновников не попал, оказавшись рангом ниже и уступив единственное место от Нижней Саксонии клубу «Айнтрахт» из Брауншвайга, привлекшему «административный ресурс». Эпизод окончательно закрепил старинную вражду между болельщиками двух соседних городов, а сейчас это одно из самых ожесточенных и известных фанатских противостояний из всех дерби Германии. На следующий год «Ганновер» все же вышел в Бундеслигу и сходу занял пятое место, попутно установив рекорд посещаемости чемпионата: матчи клуба посещали в среднем 46000 зрителей, а всего за первый сезон в бундеслиге — 650 тыс. против 100 тыс. у второго по этому показателю «Гамбурга». В последующее десятилетие клуб пользовался репутацией середняка, постепенно занимая все более низкие места, что в итоге привело к вылету «Ганновера» из Бундеслиги в сезоне 1973—1974. Однако именно в эти годы — с 1965 по 1974 — за «96» играл Ханс Сименсмайер, которого считают лучшим нападающим «Ганновера» всех времен. Ему принадлежит клубный рекорд результативности в Бундеслиге, 72 гола.

С развязкой чемпионата 1972/73 связано такое памятное для болельщиков событие в истории клуба, как «вуппертальское чудо» (нем. das Wunder von Wuppertal). В заключительном туре 9 июня 1973 года ожидавший своего вылета из Лиги «Ганновер» неожиданно обыграл крепкую команду хозяев «Вупперталер» со счетом 4:0 и тем самым в последний момент обошёл своих проигравших в параллельном матче принципиальных противников из Брауншвайга, отправив соперника по главному нижнесаксонскому дерби во вторую лигу.

Сказав о врагах, нельзя не сказать и о друзьях. Взаимная симпатия издавна связывает болельщиков «96» и «Гамбурга», по крайней мере значительную их часть. Трудно назвать непосредственное событие, с которого это началось, но 3 февраля 1965 года стало знаковым для тех из болельщиков обоих лагерей, кто эту дружбу поддерживает. В этот день состоялся товарищеский матч между сборной Польши и командой, составленной из футболистов двух клубов. Играли они в форме «Гамбурга», хотя матч проходил на стадионе Ганновера. Атмосфера на трибунах была эмоциональной и объединяющей, немецкая команда свела матч к ничье 2:2, уступая по ходу 0:2. Отдельные флаги и баннеры, посвященные дружбе с «Гамбургом», постоянно присутствуют на ганноверских трибунах по сей день, то же самое относится к трибунам в Гамбурге. На обоих стадионах перед началом очной встречи исполняется гимн не только хозяев, но и гостей.

На следующий год после вылета, в сезоне 1974—1975, «Ганновер» под руководством вернувшегося в клуб тренера-чемпиона Кронсбайна занял первое место во втором дивизионе и вернулся в высший свет. Правда, вскоре после возвращения клуб вновь вылетел, попутно погрязнув в финансовых проблемах. На протяжении следующих сезонов клуб в основном боролся с финансовыми трудностями, из-за которых он периодически находился под угрозой лишения профессионального статуса. Ганноверский форвард Дитер Шатцшнайдер (Dieter Schatzschneider) установил в эти годы рекорд результативности второй лиги, который уже вряд ли может быть превзойден — 153 гола. Возвращение в Бундеслигу состоялось в 1985 году под руководством тренера Вернера Бискупа (Werner Biskup) и продлилось всего один сезон. В последующем клуб болтался между первой и второй лигами, при этом продолжая испытывать финансовые проблемы.

22 марта 1988 года ещё один ганноверский нападающий Зигфрид («Siggi») Райх забил уникальный для бундеслиги гол: на 76 минуте матча со «Штутгартом», после пропущенного ганноверанами гола, мяч был установлен на точку в центральном круге, с которой прямым ударом и был отправлен за спину вратаря в сетку.

1990—2005

В 1992 году «Ганновер 96» выиграл Кубок Германии, став первым (и до сих пор единственным) в истории клубом второго дивизиона, взявшим трофей. Героем финала, выигранного в серии пенальти у «Боруссии Мёнхенгладбах», стал любимец ганноверской публики, вратарь Йорг Сиверс. Однако, в чемпионате дела клуба шли по-прежнему неважно, и в 1996 году «Ганновер» вылетел в Региональную лигу, таким образом бесславно отметив свой 100-летний юбилей.

Затем в клубе сменилось руководство, на пост президента пришел бизнесмен Мартин Кинд, и в 1998 году «Ганновер» смог подняться рангом выше. Причем, судьба выхода в стыковые игры решалась в очном выездном поединке с другим претендентом, которым оказался именно брауншвайгский «Айнтрахт», побежденный благодаря голу Асамоа 1:0. А в самих переходных матчах с клубом «Теннис-Боруссия» (Берлин) после поражения в гостях и победы дома повторился сюжет финала кубка 1992: серия пенальти и великолепная игра вратаря Йорга Сиверса, ставшего к тому времени настоящим символом клуба. В том составе играли будущие игроки сборной Германии Джеральд Асамоа, Фабиан Эрнст, Себастьян Кель, будущий игрок сборной Ганы Отто Аддо. Вскоре они разъехались по более богатым клубам. В сезоне 1998—1999 команда едва не вышла сразу в Бундеслигу, заняв четвёртое место. Не хватило всего одного очка. Вторая попытка оказалась удачной, и в сезоне 2001—2002 «красные» под руководством тренера Ральфа Рангника триумфально вернулись в высший дивизион, спустя 13 лет. Забитые в том сезоне 93 гола говорят сами за себя, а поставленный тогда новый рекорд второй лиги по набранным очкам продержался затем 11 сезонов. «96» демонстрировал яркий, захватывающий атакующий футбол, в котором блистали молодой чех Ян Шимак, серб Небойша Крупникович и другие. С тех пор началась новая эпоха выступления в Бундеслиге, продолжающаяся для «Ганновера 96» до сегодняшнего дня.

В 1998 году был написан гимн клуба — песня «96 — Alte Liebe» (в пер. с нем. «96 — старая любовь») на музыку Мартина Хюллы (Martin Hylla) и слова Кая Гофмана (Kai Hoffmann). В рабочем варианте авторы назвали песню «Старая дама», но затем изменили название, приняв во внимание наличие других футбольных «дам»: туринский «Ювентус», берлинская «Герта». Статус гимна песня приобрела в 2002 году, когда выиграла голосование болельщиков, организованное их объединением «Фанпроект» в связи с возвращением «Ганновера» в Бундеслигу. Мы имеем дело с нечастым случаем, когда в гимне футбольного клуба отражена вражда с принципиальным соперником: припев содержит слова «Красный цвет идет тебе намного больше, чем желто-синий».

В 2005 году «96» кардинально отреставрировал свой стадион (построен в 1954 году как крупнейший в Европе на то время, переделан под чисто футбольную арену в 2002—2004 гг.) специально для проведения матчей чемпионата мира 2006 года.

2005—2010

С сезона 2002—2003 по нынешний день продолжается беспрерывное пребывание «Ганновера 96» в Бундеслиге. Новые реалии оказались жесткими: в первый же год об атакующем стиле пришлось забыть, главной проблемой команды надолго стала оборона. Триумфальное возвращение в первую Бундеслигу обернулось упорной борьбой за выживание в ней. Приход тренера Эвальда Линена в 2003 году ознаменовал переход к прагматичной и скучноватой манере игры от обороны. Героями борьбы за выживание в разные годы становились форварды Фреди Бобич и Томас Брдарич, оба приходили в клуб в критический момент, помогали команде и именно из «Ганновера» попадали (или возвращались) затем в сборную Германии. Но вырастали и собственные кадры — например, защитник сборной Германии Пер Мертезакер, перешедший затем в «Вердер».

Уход из жизни Роберта Энке

Места, которые «Ганновер 96» занимал при разных тренерах в Бундеслиге до сезона 2009/10: 11, 14, 10, 12, 11, 8, 11, 15. Последний из названных сезонов отмечен траурной датой в истории клуба. 10 ноября 2009 года покончил жизнь самоубийством, не справившись с личными трагедиями и вызванной ими депрессией, вратарь и лидер команды Роберт Энке[1][2]. Карьера основного голкипера сборной Германии достигла в тот момент, как казалось, своего пика. Около 40000 людей приняло участие в спонтанном похоронном марше через центр города, соболезнования приходили со всех концов страны и из других стран. За глубоким шоком, вызванным смертью Энке, последовал провал в чемпионате, напоминающий скорее свободное падение: 12-матчевая безвыигрышная серия, прерванная пришедшим в этот момент тренером Мирко Сломкой за несколько туров до окончания чемпионата. В итоге все решилось в последнем туре, когда примерно 12 тысяч болельщиков «96», одетых в специально к этому дню приготовленные красные майки, превратили выездной матч в Бохуме в домашний. Одержав убедительную победу над прямым конкурентом за место в лиге со счетом 3:0, команда завершила драматичный сезон импровизированной встречей на родном стадионе, на котором фанаты до позднего вечера дожидались прибытия автобуса с футболистами из Бохума. Примыкающая к стадиону улица, на которой располагается офис клуба, была переименована городом в улицу Роберта Энке[3][4].

2010 — настоящее время

Чудом сохранив прописку в высшем классе и радикально обновив состав (клуб расстался с 8 футболистами, определявшими игру команды), «Ганновер 96» выдал свой лучший сезон в новой Бундеслиге. Несмотря на дружные прогнозы специалистов, предсказывавших клубу трудную борьбу за выживание, «красные» завершили сезон 2010—2011 на 4 месте, в последних турах уступив третью строчку мюнхенской «Баварии». Тренер Мирко Сломка и спортивный директор Йорг Шмадтке собрали интересный ансамбль из собственной молодежи и приобретенных в разных уголках Европы никому неизвестных прежде футболистов. У команды практически не было полноценной скамейки запасных, и Сломка выстроил тактику игры, исходя из имеющегося потенциала: острый «вертикальный» контрфутбол, базирущийся на перехвате мяча и очень быстром переходе от обороны к атаке. Для успеха этой модели требовался исполнитель, способный результативно завершать стремительные атакующие выпады. И им стал нападающий из Кот-д’Ивуара Дидье Я Конан. Поймавшего кураж «Диди» не могли остановить защитники соперника, атака «Ганновера» стала самой эффективной в лиге, создавая максимум голов из минимума моментов. Завоеванное 4-е место обеспечило «Ганноверу» участие в квалификационном раунде Лиги Европы. После 19-летней паузы клуб возвращался на международную арену, за год до этого никто не мог бы себе такого представить. Но жребий свел «96» с самым сильным из возможных соперников — «Севильей».

Домашний матч с испанским клубом открывал сезон 2011—2012, который ожидался болельщиками с радостью, но и с тревогой. Реально ли пройти «Севилью»? А если да, выдержит ли команда двойную нагрузку в чемпионате и еврокубке? Сезон дал утвердительный ответ на оба эти вопроса. В Лиге Европы «Ганновер 96» достиг группового этапа, успешно провел его и затем сенсационно дошел до четвертьфинала, в котором в достойной борьбе уступил будущему обладателю кубка мадридскому «Атлетико». Поставив задачу разнообразить тактическую схему, Сломка уходит от чистого контратакующего футбола и пытается выстроить комбинационное нападение. В полной мере раскрывается талант уже опытного плеймейкера Яна Шлаудраффа, чуть было не списанного из состава в начале работы нового тренера. В чемпионате очки даются с трудом, атака «Ганновера» становится более планомерной, но теряет в эффективности. Преодолевшие спад записные фавориты лиги оттесняют «96-х» в итоге на 7 место, но в этом сезоне оно тоже дает право на участие в Лиге Европы. Второй раз подряд, впервые в истории «Ганновера 96».

Вторая европейская попытка в сезоне 2012—2013 была в целом тоже удачной, «Ганновер 96» вышел досрочным победителем из группового этапа, а в 1/16 финала жребий свел его с махачкалинским «Анжи». Коммерческий проект Сулеймана Керимова, дагестанский супер-клуб во главе с Гусом Хиддинком на тренерской скамейке и Самюэлем Это’о на поле, получил от УЕФА запрет на домашние матчи в Махачкале. Первая игра состоялась на февральском московском морозе в «Лужниках» и была проиграна «Ганновером» со счетом 1:3. Ответный матч в Ганновере стал одной из лучших по самоотдаче игр под руководством Сломки. Поведя в счете и бросившись в конце матча забивать второй гол, который выводил бы команду в следующий круг, «96» пропустил контратаку на добавленных минутах и довольствовался ничьей 1:1. В бундеслиге «96» выдал рекордную серию длиной ровно в полтора года — 22 домашних матча без поражений. Но по результатам выездных игр команда была одной из последних в чемпионате, в итоге 9 место. Открытием стал перешедший из «Манчестер Юнайтед» молодой амбициозный сенегалец Маме Бирам Диуф, однако игра команды все более замыкалась на него и сводилась к повторяющимся навесам вперед в расчете на действия Диуфа в штрафной противников.

Сезон 2013—2014 стал последним в блестящей эпохе тренера Сломки, в декабре он был уволен. Новый спортдиректор Дирк Дуфнер принял неожиданное решение, пригласив на пост главного тренера 39-летнего немецко-турецкого специалиста с опытом испанской премьер-лиги Тайфуна Коркута. Сезон был завершен на 10 месте благодаря преодолению «выездного проклятия» и рывку вверх по таблице в конце чемпионата. Отмечен он был возвращением главного для «96» исторического дерби — принципиальные матчи сложились удачно для клуба из Брауншвайга, но по итогам первенства он вновь выбыл из бундеслиги.

В сезон 2014—2015 «96» вступил с кардинальной сменой кадров. Почти весь основной состав команды покинул её, во главе с лидерами Шаболчем Хусти и Маме Бирамом Диуфом, в тренерский штаб перешел капитан Стивен Черандоло, который установил новый клубный рекорд с 302 матчами за «Ганновер» в бундеслиге. Коркут поставил цель привить новой команде комбинационный стиль в духе близкого ему испанского чемпионата. С ограниченными, по сравнению с грандами, финансовыми возможностями такая задача представляется руководству клуба достойной, хотя и заведомо проблематичной. Впрочем, руководство в лице президента Мартина Кинда вписало в этом сезоне грустную строчку в историю «96», доведя традиционно непростые отношения с ультрас-сценой до открытого конфликта и, наконец, бойкота со стороны организованной части фанатов, протестующих против коммерциализации и выхолащивания традиционной болельщицкой культуры и против приобретения Киндом контрольного пакета акций клуба. Практически весь сезон команда играла на домашней арене без привычной шумовой и визуальной поддержки находящейся за воротами Северной трибуны, вместо этого ультрас поддерживали молодежную команду, выступающую в региональной лиге. Бойкот был прерван лишь когда начались решающие матчи концовки первенства, вопрос стоял уже о вылете из первой лиги. Эксперименты молодого тренера не привели к успеху, и после рекордной для Ганновера отрицательной серии в 16 матчей без побед на роль спасителя был приглашен более опытный Михаэль Фронцек. Два завершающих матча чемпионата были выиграны, команда заняла 13 итоговое место, но перед новым сезоном вновь лишилась лидеров — второй год подряд клуб покинули основные действующие лица, на этот раз во главе с перешедшим в Мёнхенгладбах Ларсом Штиндлем.

Сезон 2015-2016 начался крайне неудачно, после ничьей в первой игре бундеслиги с дебютантом высшего дивизиона «Дармштадтом» у Ганновера последовала серия поражений, которая длилась 5 матчей и закончилась еще одной ничьей в матче с «Вольфсбургом», к тому времени Ганновер стал занимать последнее место в чемпионате. Лишь в 8 туре Ганновер одержал свою первую победу в новом сезоне, случилось это в матче с «Вердером» дальше у Ганновера пошла неплохая игра и они одержали 3 победы в следующих 6 матчах и вот казалось бы Ганновер перестало лихорадить, как снова началась серия из поражений, в итоге к зимнему перерыву Ганновер занимал предпоследнее, 17 место в таблице. Зимний перерыв ничего не исправил в ситуации, Ганновер продолжил тонуть в турнирной таблице и набрав лишь 3 очка в 11 матчах после перерыва Ганновер закрепился на последнем месте, отставая от спасительного 16 места на 11 очков. В итоге после последнего тура сезона 2015/2016 набрав всего 25 очков Ганновер занял последнее место в чемпионате и вылетел во вторую Бундеслигу.

Еврокубки

Выступления в турнирах УЕФА

Сезон раунд страна клуб дома гостях совокупный
Кубок обладателей кубков УЕФА 1992/1993 Первый раунд Германия Германия Вердер 2-1 1-3 3-4
Лига Европы УЕФА 2011/2012 Раунд плей-офф Испания Испания Севилья 2-1 1-1 3-2
Групповой этап Бельгия Бельгия Стандард (Льеж) 0-0 0-2 0-2
Дания Дания Копенгаген 2-2 2-1 4-3
Украина Украина Ворскла (Полтава) 3-1 2-1 5-2
1/32 финала Бельгия Бельгия Брюгге 2-1 1-0 3-1
1/16 финала Бельгия Бельгия Стандард (Льеж) 4-0 2-2 6-2
1/4 финала Испания Испания Атлетико Мадрид 1-2 1-2 2-4
Лига Европы УЕФА 2012/2013 Третий квалификационный раунд Ирландия Сент-Патрикс Атлетик 2-0 3-0 5-0
Раунд плей-офф Польша Польша Шлёнск 5-1 5-3 10-4
Групповой этап Нидерланды Нидерланды Твенте 0-0 2-2 2-2
Испания Испания Леванте 2-1 2-2 4-3
Швеция Швеция Хельсинборг 3-2 2-1 5-3
1/32 финала Россия Россия Анжи 1-1 1-3 2-4

Текущий состав

</font>
</font>
</font>
</font>
</font>
</font>
</font>
</font>
</font>
</font>
</font>

Ориентировочный стартовый состав «Ганновер 96» на сезон 2015/2016

Позиция Имя Год рождения
1 Вр Филипп Чаунер 1985
30 Вр Самуэль Радлингер 1992
3 Защ Миико Альборнос 1990
5 Защ Салиф Сане 1990
19 Защ Флориан Хюбнер 1991
20 Защ Фелипе 1987
22 Защ Тимо Хюберс 1996
27 Защ Владимир Ранкович 1993
28 Защ Майк-Стивен Бёхр 1995
29 Защ Оливер Зорг 1990
31 Защ Антон Вальдемар 1996
33 Защ Фин Аркенберг 1996
Защ Стефан Страннберг 1990
32 ПЗ Никлас Тейхгребер 1996
2 ПЗ Леон Андреасен 1983
6 ПЗ Марвин Бакалорц 1989
7 ПЗ Эдгар Приб 1989
Позиция Имя Год рождения
8 ПЗ Мануэль Шмидебах 1988
10 ПЗ Себастиан Майер 1993
11 ПЗ Феликс Клаус 1992
15 ПЗ Андре Хоффманн 1993
18 ПЗ Ивер Фоссум 1993
34 ПЗ Тим Дирсен 1996
36 ПЗ Себастьян Эрнст 1995
ПЗ Морис Хирш 1993
17 ПЗ/Нап Уффе Бек 1993
9 Нап Артур Собих 1990
14 Нап Мартин Харник 1987
21 Нап Мариус Вольф 1995
24 Нап Никлас Фюллькруг 1993
26 Нап Кенан Караман 1994
29 Нап Бабакар Гуйе 1994
35 Нап Чарлисон Беншоп 1989
37 Нап Ной-Джоэл Соренсен-Бази 1996
38 Нап Вальмир Сулеймани 1996

Трансферы 2016/2017

Пришли

Позиция Игрок Прежний клуб
Защ Флориан Хюбнер Зандхаузен
Нап Бабакар Гуйе*** Труа
Защ Тимо Хюберс*** Кельн II
ПЗ Себастиан Майер*** Санкт-Паули
ПЗ Марвин Бакалорц*** Падерборн
Защ Фин Аркенберг Воспитанник
ПЗ Майк-Стивен Бёхр** Галлешер
ПЗ Марвин Хирш** Гройтер Фюрт
Нап Мевлют Эрдинч** Генгам
Защ Никлас Тейхгребер** Хильдесхайм

Ушли

Позиция Игрок Новый клуб
ПЗ Хироши Кийотаке Севилья
Вр Рон-Роберт Цилер Лестер
Защ Марсело Бешикташ
ПЗ Хотару Ямагучи Сересо Осака
Защ Кристиан Шульц*** Свободный агент
Защ Готоку Сакаи*** Марсель
ПЗ Джейхун Гюльселам*** Свободный агент
Нап Угу Алмейда*** Свободный агент
Нап Мевлют Эрдинч* Метц
Нап Аллан Сен-Максимен** Монако
Защ Александр Милошевич** Бешикташ
Нап Адам Салаи** Хоффенхайм (футбольный клуб)


* В аренду
** Из аренды
*** Свободный агент

Клубные цвета

Чёрный Белый Зелёный

История выступлений

Сезон Дивизион Место Кубок
1963/64 Региональная лига Север 2
1964/65 Бундеслига 5
1965/66 Бундеслига 12
1966/67 Бундеслига 9
1967/68 Бундеслига 10
1968/69 Бундеслига 11
1969/70 Бундеслига 13
1970/71 Бундеслига 9
1971/72 Бундеслига 16
1972/73 Бундеслига 16
1973/74 Бундеслига 18
1974/75 Вторая Бундеслига 1
1975/76 Бундеслига 16
Сезон Дивизион Место Кубок
1976/77 Вторая Бундеслига 5
1977/78 Вторая Бундеслига 5
1978/79 Вторая Бундеслига 15
1979/80 Вторая Бундеслига 3
1980/81 Вторая Бундеслига 4
1981/82 Вторая Бундеслига 12
1982/83 Вторая Бундеслига 14
1983/84 Вторая Бундеслига 13
1984/85 Вторая Бундеслига 2
1985/86 Бундеслига 18
1986/87 Вторая Бундеслига 1
1987/88 Бундеслига 10
1988/89 Бундеслига 18
Сезон Дивизион Место Кубок
1989/199 Вторая Бундеслига 8
1990/91 Вторая Бундеслига 10
1991/92 Вторая Бундеслига Северная 5
1992/93 Вторая Бундеслига 9
1993/94 Вторая Бундеслига 12
1994/95 Вторая Бундеслига 12
1995/96 Вторая Бундеслига 16
1996/97 Региональная лига Север 1
1997/98 Региональная лига Север 1
1998/99 Вторая Бундеслига 4
1999/00 Вторая Бундеслига 10
2000/01 Вторая Бундеслига 9
2001/02 Вторая Бундеслига 1
Сезон Дивизион Место Кубок
2002/03 Бундеслига 11
2003/04 Бундеслига 14
2004/05 Бундеслига 10
2005/06 Бундеслига 12
2006/07 Бундеслига 11
2007/08 Бундеслига 8
2008/09 Бундеслига 11
2009/10 Бундеслига 15
2010/11 Бундеслига 4
2011/12 Бундеслига 7
2012/13 Бундеслига 9
2013/14 Бундеслига 10
2014/15 Бундеслига 13
Сезон Дивизион Место Кубок
2015/16 Бундеслига 18

Достижения

Национальные

Международные

Молодёжные команды

Ганновер II

Вторая команда «Ганновера 96» выступает на начало сезона 2014/15 в северной Регионаллиге[5], в прошедшем сезоне 2013/14 она заняла в ней одиннадцатое место[6].

Известные игроки

Игроки «Ганновера» на крупных международных турнирах

Напишите отзыв о статье "Ганновер 96"

Примечания

  1. [www.sovsport.ru/news/text-item/356103 Энке наблюдался у психиатра с 2003 года]
  2. [www.championat.ru/football/article-63991.html Вратарь со сложной судьбой]
  3. [sports.espn.go.com/espn/wire?section=soccer&id=6030331 Hannover inaugurates Robert Enke Street — sports — ESPN]
  4. [www.championat.ru/football/news-707792.html Именем Энке назвали улицу Ганновера] Чемпионат.ру, 17 января 2011
  5. [www.kicker.de/news/fussball/regionalliga/rln/regionalliga-nord-2012/2014-15/vereine-liste.html Regionalliga Nord - Vereine] (нем.). «kicker.de».
  6. [www.kicker.de/news/fussball/regionalliga/rln/regionalliga-nord-2012/2013-14/34/0/spieltag.html Regionalliga Nord - Spieltag / Tabelle] (нем.). «kicker.de».

Ссылки


Отрывок, характеризующий Ганновер 96

Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это то великодушие и отмстил смертью герцогу.
Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.
– Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.
Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту. Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это то не понравилось Анне Павловне.
– Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!
– Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат. Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.
– Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.
Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.


В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини. Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами. Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой. Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно. Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.
– Vous vous enrolez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.
– Le general Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff , как француз, – a bien voulu de moi pour aide de camp… [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]
– Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]
– Она поедет в деревню.
– Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?
– Andre, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m lle Жорж и Бонапарте!
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку. Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно доброй и приятной улыбкой.
– Вот как!… И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.
– Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?
– Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.
Он что то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых человека встали, чтобы дать им дорогу.
– Вы меня извините, мой милый виконт, – сказал князь Василий французу, ласково притягивая его за рукав вниз к стулу, чтоб он не вставал. – Этот несчастный праздник у посланника лишает меня удовольствия и прерывает вас. Очень мне грустно покидать ваш восхитительный вечер, – сказал он Анне Павловне.
Дочь его, княжна Элен, слегка придерживая складки платья, пошла между стульев, и улыбка сияла еще светлее на ее прекрасном лице. Пьер смотрел почти испуганными, восторженными глазами на эту красавицу, когда она проходила мимо него.
– Очень хороша, – сказал князь Андрей.
– Очень, – сказал Пьер.
Проходя мимо, князь Василий схватил Пьера за руку и обратился к Анне Павловне.
– Образуйте мне этого медведя, – сказал он. – Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так не нужно молодому человеку, как общество умных женщин.


Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала князя Василья в передней. С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное лицо ее выражало только беспокойство и страх.
– Что же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? – сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о ). – Я не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите, какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
Несмотря на то, что князь Василий неохотно и почти неучтиво слушал пожилую даму и даже выказывал нетерпение, она ласково и трогательно улыбалась ему и, чтоб он не ушел, взяла его за руку.
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
Он пожал плечами и развел руками. Пьер хотел было сказать что то: разговор интересовал его, но Анна Павловна, караулившая его, перебила.
– Император Александр, – сказала она с грустью, сопутствовавшей всегда ее речам об императорской фамилии, – объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, – сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
– Это сомнительно, – сказал князь Андрей. – Monsieur le vicomte [Господин виконт] совершенно справедливо полагает, что дела зашли уже слишком далеко. Я думаю, что трудно будет возвратиться к старому.
– Сколько я слышал, – краснея, опять вмешался в разговор Пьер, – почти всё дворянство перешло уже на сторону Бонапарта.
– Это говорят бонапартисты, – сказал виконт, не глядя на Пьера. – Теперь трудно узнать общественное мнение Франции.
– Bonaparte l'a dit, [Это сказал Бонапарт,] – сказал князь Андрей с усмешкой.
(Видно было, что виконт ему не нравился, и что он, хотя и не смотрел на него, против него обращал свои речи.)
– «Je leur ai montre le chemin de la gloire» – сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: – «ils n'en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont precipites en foule»… Je ne sais pas a quel point il a eu le droit de le dire. [Я показал им путь славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой… Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
– Aucun, [Никакого,] – возразил виконт. – После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si meme ca a ete un heros pour certaines gens, – сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, – depuis l'assassinat du duc il y a un Marietyr de plus dans le ciel, un heros de moins sur la terre. [Если он и был героем для некоторых людей, то после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта, как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что нибудь неприличное, уже не могла остановить его.
– Казнь герцога Энгиенского, – сказал мсье Пьер, – была государственная необходимость; и я именно вижу величие души в том, что Наполеон не побоялся принять на себя одного ответственность в этом поступке.
– Dieul mon Dieu! [Боже! мой Боже!] – страшным шопотом проговорила Анна Павловна.
– Comment, M. Pierre, vous trouvez que l'assassinat est grandeur d'ame, [Как, мсье Пьер, вы видите в убийстве величие души,] – сказала маленькая княгиня, улыбаясь и придвигая к себе работу.
– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Ганновер_96&oldid=81047319»