Ганнон Великий

Ганнон II Великий  — государственный деятель Карфагена, который стоял во главе проримский партии во время Второй Пунической войны с Римом (218—201 годы до н. э.). Помимо него, имя Ганнона Великого в источниках носят также карфагенские политики IV и II вв. до н. э. (см. Список известных карфагенян).

В 241 году до н.э. возглавил пунийскую флотилию на помощь своим в Сицилии, однако в ключевом морском сражении при Эгатских островах потерпел полное поражение. Это сражение стало для пунийцев невосполнимой утратой и они были вынуждены искать мира с Римом. После заключения мира возникла серьёзная проблема с выплатой жалованья наёмникам, воевавшим в Сицилии. Ганнон заявил наёмникам об отсутствии возможности выплатить жалованье в ближайшее время и намеревался вовсе сократить его размер. Это заявление спровоцировало наёмников на восстание, которое поставило Карфаген на грань катастрофы. В 240 году до н. э. Ганнон был направлен на подавление вышеупомянутого восстания. В силу отсутствия полководческого таланта и численного превосходства противника он на протяжении двух лет не мог подавить восстание, и только передача командования Гамилькару Барке решило дело. Представляя интересы сословия торговцев, Ганнон не одобрял завоевательных планов Гамилькара и его сына Ганнибала, а во время войны всячески препятствовал военным предприятиям Ганнибала и его братьям в Испании и Италии. Когда Ганнибал потерпел поражение, Ганнон возглавил переговоры о мире с римлянами. Вероятно, после войны он был изгнан из карфагенского сената и вскоре умер. Но, по другой версии, был казнён сторонниками Ганнибала из-за своей привязанности к римлянам и принятия тяжёлых для Карфагена условий мира.

Отрывок, характеризующий Ганнон Великий

– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]