Ганский, Алексей Павлович

Алексе́й Па́влович Га́нский
Дата рождения:	8 июля (20 июля) 1870(1870-07-20)
Место рождения:	с. Николаевка (Ганское) (ныне Одесская область), Ананьевский уезд, Херсонская губерния
Дата смерти:	29 июля (11 августа) 1908(1908-08-11) (38 лет)
Место смерти:	Симеиз, Крым
Страна:	Российская империя
Научная сфера:	астроном, геодезист и гравиметрист
Место работы:	Медонская обсерватория, Пулковская обсерватория
Альма-матер:	Новороссийский университет, Сорбонна
Известен как:	исследователь солнечных пятен и солнечной короны
Награды и премии:	медаль им. П. Ж. С. Жансена

Алексе́й Па́влович Га́нский (8 (20) июля 1870, с. Николаевка (Ганское) (ныне Одесская область), Ананьевского уезда Херсонской губернии — 29 июля (11 августа) 1908, Симеиз) — российский астроном, геодезист и гравиметрист.

Биография

Родился в селе Николаевка (Ганское) Ананьевского уезда Херсонской губернии 8 (20) июля 1870 года. Происходит из дворянского рода Ганских.

Учился в Ананьевской гимназии(1883—1886), затем — в Ришельевском лицее (1886—1890), окончив который поступил на физико-математический факультет Новороссийского университета по отделению математических наук. В 1891 году перешёл в Московский университет, но в начале 1892 года по семейным обстоятельствам вернулся в Новороссийский, который и окончил в 1894 году. Затем, с 1897 года, учился в Сорбонне по классу астрономии, математики и физики. Работал в Медонской обсерватории под Парижем.

С 1905 года — сотрудник Пулковской обсерватории. Инициатор создания Симеизского отделения Пулковской обсерватории (1908).

Трагически погиб в Симеизе 29 июля (11 августа) 1908 года. Похоронен на Поликуровском кладбище в Ялте.

Научная деятельность

Основные научные исследования относятся к физике Солнца. Участвовал в экспедициях на Новую Землю, в Испанию и в Среднюю Азию для наблюдения полных солнечных затмений. В 1897—1905 годах совершил 9 восхождений на Монблан для определения солнечной постоянной, внезатмениых наблюдений солнечной короны, наблюдений Венеры. В 1897 году указал на изменения формы солнечной короны в 11-летнем солнечном цикле. Участвовал в русских экспедициях на Шпицберген (1899, 1901) для градусных и гравиметрических измерений. Получил исключительные по качеству фотографии солнечных пятен, обнаружил зависимость формы солнечной короны от количества пятен. В 1905 году установил, что средняя продолжительность жизни отдельных фотосферных гранул составляет 2-5 минут, затем они распадаются и заменяются новыми.

Вице-президент Русского астрономического общества, секретарь Русского отделения Международной солнечной комиссии. Награждён медалью им. П. Ж. С. Жансена Парижской академии наук (1904). Его именем назван лунный кратер Ганский (Ganskiy  (англ.)) и малая планета (1118 Hanskya), открытая С. И. Белявским и Н. Ивановым 29 августа 1927 года в Симеизской обсерватории.

Литература

• Колчинский И.Г., Корсунь А.А., Родригес М.Г. Астрономы: Биографический справочник. — 2-е изд., перераб. и доп.. — Киев: Наукова думка, 1986. — 512 с.
• Перель Ю. Г. [dlib.rsl.ru/viewer/01005860509#?page=218 Выдающиеся русские астрономы]. — М.—Л.: Гос. изд-во техн.-теорет. лит.,, 1951. — С. 194—211. — 216 с.

Ссылки

• [rodovoyegnezdo.narod.ru/Hanski/hanskialexpav.htm Ганский Алексей Павлович] на сайте «Родовое гнездо»

Отрывок, характеризующий Ганский, Алексей Павлович

– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?