Ган, Сергей Дмитриевич

Сергей Дмитриевич Ган<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Товарищ Министра Торговли и Промышленности
1910 год — 1914 год
Вероисповедание:	Православие
Рождение:	5 июня 1860(1860-06-05) Санкт-Петербург, Российская империя
Смерть:	29 декабря 1914(1914-12-29) (54 года)
Отец:	Дмитрий Карлович Ган
Мать:	Ольга Васильевна Дмитриева
Супруга:	Елена Константиновна фон Штейн
Дети:	Константин Ган
Награды:

Барон Сергей Дмитриевич Ган (нем. von Hahn), (5 июня 1860, Санкт-Петербург — 29 декабря 1914, Санкт-Петербург) — действительный тайный советник, русский государственный деятель, Товарищ Министра Торговли и Промышленности, перед тем Директор Государственного Банка, одновременно Директор Департамента Таможенных Сборов Министерства Финансов Российской Империи.

Семья

Из старинного рода Ган немецкого происхождения, выехавшего из Мекленбурга во времена Анны Иоанновны, представители которого внесены в родословные книги дворян Петербургской губернии и Эзельского рыцарства. Евангелическо-лютеранского вероисповедания.

Сын первого Начальника Отдельного Корпуса Пограничной Стражи Барона Дмитрия Карловича Гана и Ольги Васильевны Дмитриевой.

Карьера

Окончил Императорский Александровский лицей (1878). Большую часть жизни прослужил по ведомству Министерства Финансов. Являлся одним из архитекторов денежной реформы 1897 года, установившей Золотой стандарт рубля. Участвовал в заключении в январе 1906 года во Франции займа на 100 млн руб., за что и удостоился звания Командора Ордена Почётного Легиона.

В 1910 Сергей Дмитриевич перешёл на службу в Министерство Торговли и Промышленности в качестве Товарища Министра. Скоропостижно скончался на рабочем месте от разрыва сердца, в возрасте пятидесяти четырёх лет, в октябре 1914 года.

Отрывок, характеризующий Ган, Сергей Дмитриевич

– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.
– А кто тебе сказал, что такое зло для другого человека? – спросил он.
– Зло? Зло? – сказал Пьер, – мы все знаем, что такое зло для себя.
– Да мы знаем, но то зло, которое я знаю для себя, я не могу сделать другому человеку, – всё более и более оживляясь говорил князь Андрей, видимо желая высказать Пьеру свой новый взгляд на вещи. Он говорил по французски. Je ne connais l dans la vie que deux maux bien reels: c'est le remord et la maladie. II n'est de bien que l'absence de ces maux. [Я знаю в жизни только два настоящих несчастья: это угрызение совести и болезнь. И единственное благо есть отсутствие этих зол.] Жить для себя, избегая только этих двух зол: вот вся моя мудрость теперь.
– А любовь к ближнему, а самопожертвование? – заговорил Пьер. – Нет, я с вами не могу согласиться! Жить только так, чтобы не делать зла, чтоб не раскаиваться? этого мало. Я жил так, я жил для себя и погубил свою жизнь. И только теперь, когда я живу, по крайней мере, стараюсь (из скромности поправился Пьер) жить для других, только теперь я понял всё счастие жизни. Нет я не соглашусь с вами, да и вы не думаете того, что вы говорите.
Князь Андрей молча глядел на Пьера и насмешливо улыбался.
– Вот увидишь сестру, княжну Марью. С ней вы сойдетесь, – сказал он. – Может быть, ты прав для себя, – продолжал он, помолчав немного; – но каждый живет по своему: ты жил для себя и говоришь, что этим чуть не погубил свою жизнь, а узнал счастие только тогда, когда стал жить для других. А я испытал противуположное. Я жил для славы. (Ведь что же слава? та же любовь к другим, желание сделать для них что нибудь, желание их похвалы.) Так я жил для других, и не почти, а совсем погубил свою жизнь. И с тех пор стал спокойнее, как живу для одного себя.
– Да как же жить для одного себя? – разгорячаясь спросил Пьер. – А сын, а сестра, а отец?
– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.