Гаоцзюй
| Гаоцзюй | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| ||||
| Население | Теле | |||
| Преемственность | ||||
| ← Юэбань Жужань → | ||||
Гаоцзюй (кит. трад. 高車, упр. 高车, пиньинь: Gāojū) — древнее государство в Восточном Казахстане. Было образовано в результате разгрома государства Юэбань в 490 году.
Делилось на две части, северный правитель носил титул «Небесный император», южный — «Наследный государь».
Однако уже через 6 лет южная часть Гаоцзюя была разгромлена и попала под власть жужаней.
Северная часть Гаоцзюй просуществовала ещё 45 лет и в 540 году была разгромлена жужанями.
Содержание
Обычаи
Кочуют по степи, одеваются в кожаные одежды. Отличаются от жужаней телегами с высокими колёсами с множеством спиц.
По мнению китайцев были грубы, свирепы, не любят царскую власть, но с родичами живут дружно, в набегах всячески помогают друг другу. В бой вступают построившись клином, потом отступают, резко разворачиваются и вновь наступают.
На свадьбе родственники невесты могут выбрать себе лошадей из табуна жениха и оседлать их, но родственники жениха пугают лошадей, чтобы скинуть родича невесты, выдержавший испытание -получает лошадь. Далее следует брачный пир и поездки к родителям невесты.
Во время грома гаоцзюйцы радостно кричат и стреляют в небо с определённого места. Осенью там приносят в жертву барана и шаман читает молитвы, мужчины скачут вокруг на конях, потом берут ивовые ветки, обливают их кумысом и ставят на том месте.
На похоронах мужчины роют могилу. Туда кладут труп с луком в руках, мечом на поясе и копьём под мышкой, но могилу не засыпают. Во время бедствий устраивают массовые моления духам и жертвоприношения баранов.
Роды гаоцзюйцев
12 родов:
- Лифули
- Тулу
- Ичжань
- Далянь
- Кухэ
- Дабо
- Алунь
- Моюнь
- Сыфань
- Фуфоло
- Циюань
- Юшупэй (Юкуаньпэй)
История Гаоцзюя
Легенды о происхождении
Китайские историки затруднялись с определением происхождения гаоцзюйцев, пытались вывести их от народа Чиди, которых считали родичами динлинов. Сохранилась легенда о происхождении гаоцзюйцев. В ней рассказывается, что у хуннского шаньюя родились две дочери. Они отличались такой необыкновенной красотой, что хунну говорили, что это родились богини. Шаньюй решил, что не выдаст дочерей за смертного, а только за небо. На севере страны хунну построили терем в котором стали жить царевны. Волк стал приходить к терему и младшая царевна стала ему женой. Их сын стал предком гаоцзюйцев, которые любили песнини похожие на волчий вой, как напоминание о их происхождении. Это довольно обычная тотемическия легенда. Её происхождение, возможно, связано с тем, что кочевники, пасущие скот, находили связь между собой и волками, которые следуют за стадами животных, питаются ими, образно кочуют и пасут стада.
Войны с жужанями
В конце V века н. э. жужани завоевали род Фуфоло. При кагане Доулуне жужани ослабили контроль на гаоцзюйцами и Афучжило старейшина рода фуфоло и его двоюродный брат Цюнци стали собирать гаоцзюйские войска, число их подданных было около 100 000 юрт. В 487, использовав как предлог нежелание войны с Китаем, Афучжило переселил своий род в верховья Иртыша и объявил себя независимым правителем, под именем Хоулоуфэлэ[1]. Цюнки стал наследником престола и жил на юге, а Афучжило на севере земли Гаоцзюя. Попытки жужаней разбить их провалились. В 490 году Афучжило отправил посла в Вэй к Юань Хуну и передал, что признаёт себя вассалом Вэй и противником жужаней. Император приказал своим дипломатам разведать положение дел в Гаоцзюе. Афучжило приказал отправить дань в Вэй, вэйские послы ответили подарками шёлковых тканей.
У гаоцзюйцев случилась война с эфталитами, Цюнки был убит, его сыновья пленены, и южные гаоцзюйцы разгромлены. Вэйский генерал[2] переселил выживших в крепость Гаопьхинчжень. В 496 Афучжило умер, Балиян собирался вступить на трон, но эфталиты потребовали возвести на царство Мивоту (он был захвачен ими в плен). Мивоту стал правителем и сразу отправил дань вэйцам, включая слиток серебра, слиток золота, 2 золотых посоха, 7 лошадей и 10 верблюдов. Сяо Вэнь-ди в ответ послал 60 кусков шёлка и послание в котором сообщалось, что Император доволен гаоцзюйцами, особенно из-за того, что они одни сражаются против тогонцев, эфталитов и жужаней. Император обещал, что скоро все враги Вэй будут уничтожены.
В 508 Мивоту сражался с Юйцзюлюй Футу у озера Пхулэйхай. Разбитый Мивоту отступил на 150 км и укрепился в горах. Случайно жужани обнаружил в степи войско вэйского Мын Вэя[3]. Жужани решили, что вэйцы идут на помощь Гаоцзюю и бежали. Мивоту догнал их, перебил, а голову Футу, вместе с золотом, серебром, лошадьми, соболями, он отправил в Вэй. Князь[4] Юйлян привёз подарки для Мивоту: музыкальные инструменты, 80 музыкантов, 70 различных шелков. В 516 Мивоту начал войну с Юйцзюлюй Чоуну, Мивоту попал в плен, был казнён, а из его черепа Чоуну сделал себе кубок. Многие гаоцзюйцы бежали к Эфталитам.
Около 516 года Ифу, младший брат Мивоту, восстановил орду. Сяо Мин-ди поспешил признать его правителем (ваном) и наградил почётными титулами. В 521 Ифу разбил Поломэня. В 522 Ифу попросил императора подарить ему колесницу, покрытую киноварным лаком, одежду, тюфяки, несколько зонтов, разных вееров, литавру, трубу. Всё это он получил. В 534 жужани разбили Ифу и его брат Юэцзюй заколол его. В 537 Юэйзюй был разбит жужанями и сын Ифу Биди убил его. В 540 Биди был разбит жужанями.
Цюйбинь, сын Юэцзюя, бежал в Дун Вэй. Ци Шуньву предлагал Сяо Цзин-ди назначить Цюйбиня номинальным правителем Гаоцзюя, но Цюйбинь вскоре заболел и умер.
Правители Гаоцзюя
Напишите отзыв о статье "Гаоцзюй"
Ссылки
- [kazakhstan.awd.kz/theme/t2_4.html Кризис ранних государств Казахстана]
- [gumilevica.kulichki.net/OT/ot02.htm Телеутское ханство — Гаогюй, Распри в Жужани]
Литература
[www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/China/Bicurin/Sobr_sved_o_narodach/Tom_I/frametext5.htm Бичурин (Иакинф). «Собрание сведений…»/Хойху (гаогюй)]
Примечания
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Гаоцзюй
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
