Гаочан

Гаочан (高昌 — «Высшее процветание»), также известен как Кочо, Идикутшари, Кара-Ходжа — древняя военная колония, основанная хуннскими правителями в I в. до н. э. в Турфанской впадине, в 30 км от современного Гаочана. Один из первых центров буддизма на территории Китая (поблизости — Безекликская пещера тысячи будд). Руины впервые исследованы в начале XX века Альбертом фон Лекоком.

История

Основание и расцвет

При династии Хань, в I—II веке н. э. Гаочан был процветающей колонией Китая, до другого форпоста в Данхуане было 13 дней пути. Путь от Дуньхуана был опасным и по свидетельству летописей усыпан костями. Купцы боялись нечистой силы, говорили о пении и плаче идущих из под земли (поющие пески). Путь от Дуньхуана на Гаочан пролегает через Аратюрюк. Китайцы расселились и в других предместьях Турфана.

В V веке Гаочаном правил китаец Кань Шуан (闞爽). С 439 г. цитадель последних правителей государства Северная Лян. До 460 года Гаочаном правил хуннский царь Цзюйцюй Аньчжоу. В 460 г. взят жужаньскими войсками, которые заселили оазис переселенцами из Китая. Во главе жужани поставили китайца Кань Бочжоу (闞伯周). После его смерти недолго правил его сын - Кань Ичэн, который был убит другим родичем Кань Шоугуем (首歸). В 482 оазис был завоёван гаоцзюйским Афучжило. В непродолжительное время в городе сменилось несколько китайских правителей, каждый из которых убивал своего предшественника. Город переходил под власть то гаоцзюцев, то жужаней. В концу V век в регионе стало заметно влияние империи эфталитов (Яда 嚈噠), которые заняли Харашар. К власти в Гаочане пришёл китаец Цюй Цзя (嘉). В начале VI века он установил отношения с Юань-Вэй и стал посылать дань: лошадей, соболиный мех, соль. При дворе несколько раз обсуждался план «эвакуировать колонию» во внутренний Китай. В 520 году Цзя выписал из Китая У-Цзин, Династийные хроники, и придворных учителей. Ему наследовал сын — Цзянь (堅), в 531 он восстановил отношения с Вэй. Его сын Сюаньцзя (玄嘉) в 548 получил титул вана. Около 555 года на престол взошёл Мао (茂), который стал поддерживать связь с Бэй Чжоу.

В середине VI века Гаочан был центром государства из 16 соседних городов, к концу века их уже было 18.

В 590 году тюрки разграбили 4 города княжества и 2000 человек переселились в Китай. Престол в это время занял Боя (伯雅) сын Цзяня (堅). На него стали оказывать давление тюрки — ставленники его мачехи тюркской княжны (он был сыном от второй жены). В конце концов он согласился принять тюркские обычаи.

Танское завоевание

В 608 году был отправлен посол, а в 609 году сам Боя прибыл ко двору Суй Ян-ди. Похоже что он участвовал в войне с Когурё (Когурёско-суйские войны) и после женился на Хуажэнь-гунжу (華容公主) княжне императорского дома. В 612 он вернулся в Гаочан и повелел чтобы гаочанцы перестали носить тюркские косы и запахивать на халате левую полу наверх, что означало отказ от обычаев и господства тюрок за что был пожалован императором. Тюрки имели своего чиновника в Гаочане. Боя собирал пошлину с купцов и отсылал деньги через чиновника тюркам. Боя не стал идти до конца и страшась тюрок сохранил их обычаи и одежду, при этом он ежегодно отправлял дань в Китай.

Несколько раз переходил из рук в руки между динлинами и тюркютами. После воцарения в Китае династии Тан в Гаочан стали стекаться сторонники свергнутой династии Суй. В 628 г. через Гаочан проезжал знаменитый паломник Сюаньцзан.

После смерти Боя в 623 году, на престол вступил его сын Цюй Вэньтай. Он подарил императору Гао-цзуну маленькую собачку, якобы из Рима, которая могла остановить лошадь, держа поводья в зубах. Таких "фолиньских" (т.е. римских) собак стали держать при дворе. В 630 году Вэньтай приехал ко двору Ли Шиминя и был пожалован титулами. Позже он склонился к союзу с тюрками и помогал тюркскому ябгу в походе против города Иву. Он собирал у себя перебежчиков из Китая (в том числе и тех, кто раньше укрывался у тюрок) и вместе с западными тюркми разграбил три города Карашара (в 638 году). В ответ Ли Шиминь пригрозил походом против Гаочана, упомянув в письме о союзных Сюеяньто. После неудачных переговоров, Ли Шиминь назначил главнокомандующим Хоу Цзюньзци (en:Hou Junji), среди его заместителей был и Циби Хэли, и собрал несколько десятков тысяч воинов (главным образом тюрок и киданей).

Советники отговаривали императора от такого рискованного похода. С другой стороны Вэньтай, который хорошо изучил дорогу от Гаочана до Чанани, предполагал, что армия больше 30 000 человек не пройдёт это путь из-за нехватки фуража, а с меньшей армией Гаочан мог справиться, особенно, если напасть на ослабленную переходом армию.

В 640 году Ли Шиминь отправил войска. Узнав о подходе танской армии, Вэньтай заболел и вскоре умер. На престол взошёл его сын Цюй Чжишэн. Хоу Цзюньзци подошёл к стенам и стал осаждать квартал военных поселенцев, авангард Циби Хэли вступил в жаркую схватку с основными гаочанскми силами. По записям китайцев, ночью на город упала звезда (метеор) и утром в город прорвались танские войска. 7000 жителей попало в плен. Чжишэн, бывшей в крепости, запросил мира, Цзюньзци потребовал немедленной капитуляции. Не получив ответа, танский главнокомандующий привёл осадные машины и стал забрасывать рвы и стены камнями. Чжишэн явился в танский лагерь, но генерал Сюэ Ванцзюнь убедил командующего продолжить штурм: "Нечего с ребёнком говорить, прежде крепость возьмём" и Гаочан был взят. Всего пало 22 города (имеется в виду подвластные Гаочану), в трёх округах и 5 уездах, 30 000 пленных и 4000 лошадей. Тюркский ябгу, стоявший с войсками в буддийском монастыре недалеко от города - вероятно это был Ашина Бучжэнь (zh:阿史那步真, Ашина Бучжень-шад), предпочёл перейти на танскую сторону.

По оценке Л. Н. Гумилёва успешная кампания против Гаочана стала возможной благодаря широкому привлечению на службу в танскую армию кочевников (например телеса Циби Хэли), что сделало возможным ускоренные переходы через степи и пустыни :

Имперские войска подошли к столице, засыпали крепостной ров и забросали город камнями из осадных орудий. Юный князь явился в имперский лагерь, умоляя принять капитуляцию, но главнокомандующий дал сигнал к приступу, и с Гаочаном было покончено. Быстрота, с которой имперская армия взяла гаочанскую крепость, произвела на местных жителей огромное впечатление. Двадцать два города сдались без боя.[gumilevica.kulichki.net/OT/ot17.htm]

Знаменитый канцлер Вэй Чжэн (en:Wei Zheng) убеждал императора оставить Гаочан, но Тай-цзун был другого мнения. Разорённый Гаочан был обращён в крепость Танской империи под названием Сичжоу (西州) и подчинён Анси духуфу (en:Protectorate General to Pacify the West). В гарнизон отправили 1000 преступников. Цзюньзци установил памятную стелу. Чжишэн (он был жив ещё в 665 году) был отправлен в Чанань и состоял при императорском дворе и даже рос в чинах.

В связи с наступлением пустыни оазис обезлюдел, окончательно покинут жителями в XIV веке.

Хозяйство

Климат позволял снимать два урожая в год. Кроме хлеба производство щёлка, фрукты, вкусный мёд с травы янцы (羊刺). Добывали красную соль (赤鹽) превосходного вкуса и белую «яшмовую». Соль поставляли в Чанъань и Лоян. Виноделие. Лошади и овцы паслись на скрытых пастбищах в горах, так спасали скот от набегов.

Культура и управление

Есть как культ «небесного бога», так и буддизм.

Вообще обычаи и законы близки китайским. Мужчины одевались как «северные варвары» и заплетали косы. Женщины носили юбки и короткие кофты (裙襦), связывают волосы на голове узлом.

Письменность: китайская, но было и «варварское» письмо (胡書 — может быть индийским или тюркским). Были книги «Шицзин» в передаче Мао Хэна, Луньюй, «Канон сыновней почтительности» — Сяоцзин. Были учителя, которые учили детей читать канонические китайские книги. При этом бытовой язык «варварский» (тохарский или скорее тюркский).

Правители были не чужды конфуцианской образованности и принесла китайский аппарат управления. Известно, что в тронном зале висела картина, изображающая Кун-цзы, отвечающего на вопросы Ай-гуна Лу. Чиновников возглавляет начальник линин (令尹) и два гуна (公, 交河公 — цзяохэгун и 田地公 — тяньдигун) — обычно сыновья князя, два офицера (衛 — вэй), шесть делопроизводителей приказов (長史): церемониального (祠部), молельного (庫部), складского (倉部), посольского (主客), экзаменационного (禮部), финансового (戶部), военного (兵部). Пять генералов (將軍), восемь сыма (司馬). Далее шиланы (侍郎), сяоланы (校郎), счетоводы (主簿), делопроизводители (從事). Есть полицейские надзиратели (省事). Важные дела судит князь, остальные наследный принц с двумя гунами и министром. Из чиновников — только судебный писарь. После регистрации приговора подсудимого отпускают. Мелкие дела разрешаются устно. В каждом городе есть фискальный приказ (戶曹), водяной (水 или мелиоративный), полевой (田曹) их возглавляют сыма и шиланы.

На вооружении: луки, кривые мечи — дао, копья (槊), шлемы, щиты. Войска (примерно к началу VII века) было 10 000 человек

Поземельный налог вносится серебром, кто не может — льняным холстом.

Правители Гаочана

Во время относительной независимости Гаочаном правили представители влиятельных китайских семей, осевших в оазисе. Они придерживались китайских политических традиций. Сведения зачастую отрывочны, особенности престолонаследия сложно установить для раннего периода.

Семья Кань

Храмовое имя	Фамилия и имя	Время правления	Девиз правления и продолжительность
Фамилия и затем Имя
нет	Кань Бочжоу 闞伯周 Kàn Bózhōu	460-477	нет
нет	Кань Ичэн 闞義成 Kàn Yìchéng	477-478	нет
нет	Кань Шоугуй 闞首歸 Kàn Shǒugūi	478-488? или 478-491?	нет

Семья Чжан

Храмовое имя	Фамилия и имя	Время правления	Девиз правления и продолжительность
<center> Фамилия и затем Имя
нет	Чжан Мэнмин 張孟明 Zhāng Mèngmíng	488?-496 или 491?-496	нет

Семья Ма

Храмовое имя	Фамилия и имя	Время правления	Девиз правления и продолжительность
<center> Фамилия и затем Имя
нет	Ма Жу 馬儒 Mǎ Rú	496-501	нет

Семья Цюй

Храмовое имя	Фамилия и имя	Время правления	Девиз правления и продолжительность
<center> Фамилия и затем Имя
нет	Цюй Цзя 麴嘉 Qú Jiā	501-525
нет	Цюй Гуан 麴光 Qú Guāng	525-530	Ганьлу (甘露 Gānlù) 525—530
нет	Цюй Цзянь 麴坚 Qú Jiān	530-548	Чжанхэ (章和 Zhānghé) 531—548
нет	Цюй Сюаньси 麴玄喜 Qú Xuánxǐ	549-550	Юнпин (永平 Yǒngpíng) 549—550
нет	безымянный сын Цюй Сюаньси	551-554	Хэпин (和平 Hépíng) 551—554
нет	Цюй Баомао 麴宝茂 Qú Bǎomào	555-560	Цзяньчан (建昌 Jiànchāng) 555—560
нет	Цюй Цяньгу 麴乾固 Qú Qiángù	560-601	Яньчан (延昌 Yánchāng) 561—601
нет	Цюй Боя 麴伯雅 Qú Bóyǎ	601-613 619-623	Яньхэ (延和 Yánhé) 602—613 Чжунгуан (重光 Zhòngguāng) 620—623
нет	безымянный узурпатор	613-619	Ихэ (Yìhé 義和) 614—619
нет	Цюй Вэньтай 麴文泰 Qú Wéntài	623-640	Яньшоу (延壽 Yánshòu) 624—640
нет	Цюй Чжишэн 麴智盛 Qú Zhìshèng	640	нет

Литература

• Гаочан // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Боровкова Л. А. Проблема местоположения царства Гаочан (по китайским историям). Отв. редактор А. А. Бокщанин. Москва, Наука, Главная редакция восточной литературы, 1992.
• Иакинф (Бичурин) "Собрание сведений...", 1950.

В Викитеке есть оригинал текста по этой теме.

См. Бэй Шу. Цзюань 97

В Викитеке есть оригинал текста по этой теме.

См. Синь Тан шу. Цзюань 221

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Гаочан

Отрывок, характеризующий Гаочан

– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…